Рина тяжело вздохнула. Перспективы жизни с Президентом окрашивались всё в более мрачные цвета. Она задумалась о том, что было бы, если бы на её месте оказалась дочь какого-нибудь правителя Королевств или другого представителя элиты. Стал бы Виктор держать её в плену? Разговаривал бы он с ней, как с маленькой? Перечил бы, запрещал бы одной выезжать по делам? Рина тряхнула головой. Да, её статус не соответствовал графу. Не потому ли он обращался с ней так, как хотел, не считаясь с её интересами?

Девушка схватилась за голову. Она чувствовала, что та вот-вот взорвётся от водоворота мыслей, который запустил её критический голос. Кое-как успокоив себя, Рина решила, что слишком много думает и слишком мало наслаждается моментом. Сейчас сюда придёт Виктор — её любовь, её мужчина мечты. Они только что провели чудесную ночь и утро, и вот сейчас вместе разделят кофе на завтрак. А впереди их ждёт ещё много замечательных ночей. И плевать, что после каждой останутся синяки. И плевать, что золотые цепи на её руках будут мешать свободно держать чашку кофе. И плевать, что она ещё долго не увидит маму и Бетти, ведь она может подставить Виктора…

Плевать? Вот уж нет. Рина с силой сжала кулаки. Мама и Бетти ждали её. Они нуждались в её поддержке и помощи. Ради них она всё это затеяла. И теперь ей нельзя их бросить.

Рина решительно вздохнула. Что ж, начинается новый этап игры. На этот раз она будет улыбаться и любезничать, целовать и делать всё, что граф пожелает. Лишь бы найти способ увидеть маму и Бетти. И Рина натянула свою самую обворожительную улыбку. Эта из её масок была смертоносной для мужчин — так однажды ей сказал Алекс. Вот эта её полу ухмылка, манящий взгляд, приоткрытые губы. Она была готова встретить Виктора.

— Постараюсь вернуться сегодня, — сказал Виктор, потягивая кофе.

— Почему ты не ешь? — ответила Рина, беззаботно жуя сосиску с яичницей.

— Нам почти не нужно питаться.

— Как это? — она чуть не поперхнулось куском сосиски и уставилась на Виктора.

— Ты ешь, для того чтобы у тебя были силы. Они у меня уже есть. Сила поддерживает огонь жизни, я не нуждаюсь в еде так, как в ней нуждаются обычные люди.

— Все маги не едят? — Рина раскрыла рот. Такого ей точно не рассказывали в Академии.

— Просто мы находимся на другом уровне восприятия мира и своего тела. Человеку в целом нужно не так много еды, как мы привыкли думать, чтобы поддерживать тело и разум в порядке. А людям силы — тем более. Большая часть продуктов лишь забивает желудок, но не даёт истинной жизненной энергии.

— Прозвучало так, будто тебе четырнадцать, и ты нашёл свою первую диету.

Граф улыбнулся, а Рина вдруг поняла:

— Постой, ты и в этом тоже притворялся?

— Тоже? — граф повёл бровью.

— Ты ел со мной так, словно обычный человек. Но тебе это было не нужно.

— Я подумал, что ты чувствовала бы себя неловко, ели бы я не ел. Того и гляди вовсе перестала бы есть. Девушки, вы такие. Если кто-то при вас не ест — вы не станете.

— Много ты знаешь! Мог бы не притворяться. Я бы ела за тебя — мне бы больше досталось.

Граф рассмеялся.

— По такой девушке я скучал, Рина.

— Не волнуйся, вы ещё встретитесь. А если ты и правда вернёшься сегодня, а не завтра, то она тебя хорошенько отблагодарит.

— Вот как? — граф игриво улыбнулся. И как же именно?

— Ну, знаешь… Поцелует, например. Или, скажем, сядет на тебя голой. Или, например, станцует. Тоже, конечно же, голой, потому что так веселее.

— Рина! Мне уже надо ехать…

— Так поезжай. Я что, мешаю?

— Ладно, пара минут найдётся.

Граф вскочил из-за стола и схватил Рину, которая застыла с сосиской в руке.

— Нет, я не доела!

— Возьмёшь в рот кое-что другое.

Граф потащил её за собой. Через полчаса Виктор уехал вместе с Кроносом, а Рина приняла душ, поправила причёску, сменила одежду на тёплые штаны и голубой свитер и спустилась в архив. Холодность рассудка вернулась к девушке, она решила разобраться во всём.

Сны. Столь яркие, пугающие своей правдоподобностью, сны никогда так не владели сознанием Рины, как до её прибытия в дом к графу. Граф, что снился ей так часто с первых недель пребывания в доме, проник глубоко в её мысли, и девушка не понимала, как провести грань между мужчиной из её снов и мужчиной, что делил с ней постель.

Рина взяла книгу и села за стол. Она углублялась в текст, наполненный разными терминами. Автор писал про три части сознания, описывал механизмы формирования каждой. Рина знала о психоанализе, поскольку специалисты данной профессии занимались тем, что помогали простым людям принять факт отсутствия силы. Он ощущался как невосполнимая утрата важной части, как чувство вечной не заполняемой пустоты, как чувства тоски и сожаления о чём-то, что никогда не вернётся.

Не все сталкивались с этими переживаниями. Рина читала в газетах статьи психоаналитиков о том, что «дамнум» — то есть чувство утраты силы — наиболее ярко переживают те, кто находился в ближайшем родстве с магами. Сама Рина считала, что никогда его не испытывала, по крайней мере, не замечала за собой признаков дамнума. В то же время люди силы оставались и остаются закрытой для общества элитой, особой неприкасаемой кастой, про которую не написано практически ничего. Потому трудно было сравнить тех, кто испытывает состояния дамнума, и тех, кто ощущает силу внутри.

В предпоследней главе автор раскрывал, как все части сознания влияют на формирование снов. Это были образы, наблюдаемые человеком в сознательном состоянии, а также образы, которые формировались у него неосознанно: выхваченные из ткани повседневности отголоски эмоций, чувств, мыслей, складывающиеся в единую картину.

Впрочем, ничего нового Рина не узнала. Однако последняя глава поразила девушку с первых строк. Автор писал:

«Что означала тёмная часть сознания? Та, которая не осознаётся, отрицается, вытесняется. Та, что складывается из признанных обществом негативных моделей. А ещё люди привычно связывают темноту с силами зла, дьяволом и нечистью. Но в науке не существует понятий добра и зла. Мы предлагаем рассматривать понятие тьмы исключительно с точки зрения части сознания, которая отвечает за бессознательное. Это та часть, что скрыта от света разума, и находится глубоко