– Извините, – наконец произношу я, отлично понимая, как жалко это звучит, – мне нужно было посмотреть, что там, исследовать…

– И нарушить закон просто для того, чтобы прогуляться в Западном Лесу?

Я знаю, что Вигго не удовольствуется этим. Но молчу.

– С тех пор как ты появилась, – добавляет он, – всё идёт из рук вон плохо. Если бы ты рисковала только собой, то мне бы…

Он осекается и поправляется:

– …нам было бы наплевать. Но ты спровоцировала атаку Центра, поставила под угрозу жизнь Веры. Ты сама хоть понимаешь?

– Это я.

Вера стоит в проёме двери, прямая и натянутая, как струна. Она смотрит на Вигго и повторяет:

– Это я виновата. Она… защищала меня.

Вера запинается посередине фразы. Вигго долго и пристально разглядывает девочку, словно пытаясь прочесть правду на её лице. Она выдерживает его взгляд. И он уступает.

– Больше никогда, слышите? Никогда.

Вигго обращается к нам обеим, но прожигает глазами меня. Мы с Верой опускаем головы, как две девчонки, пойманные за руку у коробки конфет. Вигго выходит из хижины. Мне стыдно, я ненавижу себя и испытываю огромное чувство вины по отношению к Вере.

И тем не менее знаю, что завтра же нарушу обещание, данное Вигго.

37

Вера обработала мои раны и ожоги. Я вспоминаю, как она между делом укрыла меня одеялом в тот момент, когда Вигго требовал от нас объяснений.

– Знаешь, не стоило брать вину на себя, чтобы меня выгородить. Я бы сама справилась. Я уже большая девочка.

Вера долго смотрит на меня, прежде чем ответить.

– По тебе не скажешь.

Потом выходит, не добавив больше ни слова.

В те несколько часов, что ещё остаются до начала нового дня, я не смыкаю глаз, несмотря на одолевающую меня усталость. Я бы хотела разработать план действий, чтобы выполнить мою зловещую миссию, не развязав при этом ядерной войны… Но вместо этого я думаю о Вере – и о Вигго. Их отношения столь же загадочны, как и сам этот парень, словно бы возникающий и исчезающий по первому её зову. Он меня расспрашивает, спасает, а я ничего о нём не знаю. Я не доверяю ему. Но я заинтригована. Единственное, в чём я уверена, интуитивно, это в том, что он совершенно свободен – несмотря на его обострённое чувство долга и гипертрофированную ответственность. Внезапно я понимаю, что Вигго излучает силу и изящество, которые очень привлекают меня. Со мной такое бывает крайне редко.

Смотрю на часы. Два ночи. Я вся в поту от того, что непрерывно кручусь в кровати. Вигго и Вера спят в спальниках прямо на полу. Я тихонько встаю и выхожу.

От свежего лесного воздуха становится немного легче. Я пользуюсь этим, чтобы сосредоточиться на недавних событиях. То, что я увидела в лесу перед тем, как он вспыхнул, оставило внутри ощущение чего-то таинственного, иррационального. Кто были эти люди? Загадочный Клан, собравшийся в запретном лесу? И чем они занимались? Я могла бы расспросить Вигго и Веру. Но меня останавливает одно соображение. А что, если Вигго сам был среди них? Как он смог прийти на помощь так быстро? Может, он уже находился поблизости, когда Вера позвала его? Другой вариант: он не участвовал, но, как и я, шпионил, тайком наблюдая за этим сборищем. Я вспоминаю, сколь яростно Вера сопротивлялась тому, чтобы мы шли в ту сторону. Она тоже здесь замешана? Не знаю, что и думать. Вокруг меня люди, чьи лица скрывают маски, чьё поведение непредсказуемо. Впрочем, я и сама запуталась в двойной игре, извращённой и злонамеренной…

Я отгоняю от себя мучительные мысли и пытаюсь вызвать в неподатливой памяти фигуры и лица, увиденные среди отблесков пламени и игры теней. Я знаю ещё слишком мало людей в Сити, чтобы идентифицировать участников собрания. Но у меня есть крохотная надежда: я смогу их узнать, если вдруг встречу в оставшиеся дни. До дедлайна, поставленного С.

Утомление наконец берёт верх. Я возвращаюсь в хижину Вигго и ложусь. Веки смыкаются безо всяких усилий.

– Мила!

Кто-то трясёт меня. Сначала легонько, потом сильнее. Ещё ночь.

– Мила…

Голос мужской. Он шепчет. Затем повторяет моё имя чуть громче. И этого достаточно, чтобы всё внутри оборвалось. Я не могу сдержать крик. Я оборачиваюсь и, как безумная, бросаюсь к нему. Да, это его руки. Это правда он. Я сжимаю его в объятиях. Изо всех сил.

– Я выжил во время взрыва, чтобы теперь ты меня задушила? – говорит он с лёгкой усмешкой.

На небе ни облачка, полнолуние. Бледный свет проникает сквозь задёрнутые шторы, выхватывая из тьмы его светлые волосы, белую кожу, широкие плечи.

– Нильс! – наконец удаётся выдохнуть мне. – Нильс, что ты…

Он прижимает палец к моим губам.

– Я с таким трудом тебя отыскал. Было бы глупо тут же выдать меня твоим очаровательным хозяевам.

Я думала, он ранен или погиб. А он здесь. Появился из ниоткуда. И по-прежнему способен заставить меня задыхаться от хохота среди ночи.

– Что произошло в деревне? – потрясённо спрашиваю я. – Что с вами случилось?

– Скажем так, мы с Жанной сыграли в летучий корабль.

– Но как тебе удалось выбраться оттуда?

– А ты думала, так просто от нас избавишься? Надеялась, мы оставим тебя в одиночку играть тут в Терминатора?

В темноте я угадываю его неповторимую улыбку, такой знакомый лукавый прищур. Я кладу голову ему на плечо и говорю себе, что теперь всё будет лучше. Всё как-нибудь уладится…

– А Жанна? – вдруг подскакиваю я. – Где она?

– А где, по-твоему, я должна быть? – раздаётся у меня за спиной.

Я резко оборачиваюсь и, не веря себе, сжимаю в объятиях худенькое тело моей подруги.

– Жанна, Жанна…

Это единственное, что я способна выговорить. Я чувствую себя такой лёгкой, словно меня освободили от тысячи оков. Притягиваю к себе Нильса и на несколько секунд прижимаю их обоих к груди. Никто не произносит ни слова, мы все охвачены одним чувством: вместе, наконец снова вместе. Однако потом я нарушаю молчание.

– Вы мне всё объясните, ведь правда? У меня тоже есть несколько удивительных историй для вас, вот увидите.

Я разжимаю хватку и беру их за руки. У обоих они ледяные. Я волнуюсь.

– Вы замёрзли! Откуда вы пришли?

– Издалека. Но вы нам не оставили выбора, – говорит Нильс. – Вы ничего не сообщали о себе, Мила.

Его голос изменился. Интонации тоже. Я выпускаю его ладонь.