Я вспомнила ощущение, накрывшее меня, когда я была с Генри, — что я растворяюсь в своей роли. Когда мы достигли площади и зашагали вперед под навесом из голых ветвей, небо потемнело; на оборку моей шляпки упала одна капля дождя, затем другая.

— Я не собираюсь влюбляться, это не в моем духе. — Это внезапно прозвучало настолько мелодраматично, что я устыдилась и, ощутив потребность отшутиться, добавила: — Спать я с ним тоже не собираюсь. Хотя могла бы, не будь он объектом исследования.

Лиам остановился и, зардевшись, выразительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я вспомнила, что раньше находила его невзрачным, и сама себе удивилась, поскольку теперь меня завораживали даже несовершенные его черты: нос с небольшой горбинкой, выдающийся подбородок, привычно хмурое выражение его красивых глаз. Редкие капли дождя превратились в морось, но нам было не до того.

— Что? Я просто честна с тобой. Он привлекателен, и с ним весело, и он брат Джейн Остен. Конечно, меня к нему тянет. Что в этом ужасного? Я не испытываю к нему нежных чувств. Нежности тоже не в моем духе.

— Что ж, ладно, — сказал Лиам, с видимым усилием отвел взгляд и двинулся дальше — так внезапно, что спугнул стаю ворон, клевавших большой кусок хлеба; они вспорхнули и с карканьем разлетелись во все стороны. — Есть ли еще что-то, что мне следует знать, раз уж мы завели эту тему?

Я затаила дыхание. Возможно, это мой шанс.

— Есть ли еще что-то, что ты хотел бы узнать? — игриво спросила я и взяла его под локоть.

— Рейчел! — воскликнул он и снова ко мне повернулся — на сей раз со смятением, с которым смотрел на меня еще дома. — Ты совершенно безжалостна, да?

— О чем ты вообще? — Я уронила руку.

— Не надо, просто не надо… Я не… Не дразни меня. Прошу.

— Да кто же тебя дразнит?

Но тут дождь перестал быть просто моросью — небеса разверзлись. Мы развернулись и припустили обратно, но было поздно. До дома мы бежали, подгоняемые порывами ветра, что хлестал нас струями ливня, и совершенно выбились из сил. У меня в полусапожках хлюпало, шаль промокла насквозь, юбка непристойно облепила ноги и затрудняла ходьбу, шляпка превратилась в черт-те что. Дженкс и Норт, с полотенцами наперевес и причитаниями, что мы непременно простудимся насмерть, торопливо развели нас по комнатам и переодели в сухое.

Когда мы снова встретились в гостиной, мне показалось, что опасность миновала. Мы пили чай и не обсуждали ничего, что не предназначалось для чужих ушей. Я подозревала, что Дженкс подслушивает под дверьми, пусть даже доказательств этому у меня не было и я ни разу не заставала его за этим занятием. Иногда я на цыпочках выходила из гостиной и обнаруживала его в холле, с виду очень занятого: он поправлял криво висящую картину или вел пальцем по стенной панели, проверяя, не запылилась ли та. Вполне нормальные занятия для слуги — но почему именно в те моменты?

Лиам вновь принял свой привычный сдержанный вид и смотрел куда угодно, только не на меня, что в некотором роде оказалось облегчением. То, что он сказал на прогулке, озадачило меня, хотя в целом посыл был понятен: он предостерег меня, он блюл свои моральные принципы, что, вероятно, связано с наличием невесты. Я не потеряла надежду, но подход нужно было переосмыслить.

Говоря экивоками, мы обсуждали проблему с Генри Остеном.

— Неловко выходит, — сказала я. — Категоричное «нет» перекроет нам путь к сестрам. Но что-то ведь нужно ответить. Рано или поздно. Как думаешь, сколько у меня времени?

Лиам, глядя на огонь в камине, покачал головой.

— Тяни сколько сможешь — вот тебе мой совет. Но как только начнется история с банком… — Он не закончил мысль.

— Жаль, что я не пресекла этого с самого начала. Не стоило мне оставаться с ним наедине.

На мгновение глаза Лиама встретились с моими, но он тут же отвел взгляд и пробормотал:

— Может быть, мне следует с ним поговорить. Сообщить ему, что ты в раздумьях. Поболтать о деньгах.

На миг меня увлекла эта идея: так все устроилось бы лучшим образом и мне не пришлось бы заводить разговор с Генри, — но затем я покачала головой.

— Я сама должна это сделать.

Если Лиам захочет побеседовать с Генри, тот поймет, что я поведала Лиаму о случившемся. Но догадается ли он, что я рассказала вообще обо всем: о собственном непристойном поведении, о его встречной пылкости? Вряд ли, но при мысли об этом меня бросило в холод: как эти двое будут обсуждать меня, один из них — зная то, о чем второй только догадывается.

Пасмурная погода стояла еще несколько дней, что дало мне благовидный предлог пропустить визит на Ханс-плейс. Лиам съездил туда и, вернувшись, сообщил, что здоровье Генри продолжает налаживаться, что тот ни словом не обмолвился о своем желании жениться на мне и что Джейн передает привет.

А затем как-то утром она сама нанесла нам визит — чего прежде не делала.

— Генри меня подвез, — объяснила она. — Я договорилась встретиться с ним позже на Генриетта-стрит: мне нужно кое-что купить, а затем мы вместе отправимся домой — он пока недостаточно окреп, чтобы провести в банке целый день.

Ее визит польстил мне, но в то же время удивил: я знала, что она очень занята вычиткой гранок «Эммы».

— Я велю подать карету, я могу сама подвезти вас на Генриетта-стрит. Или, может быть, вы предпочтете компанию моего брата, либо мы можем поехать втроем. Он все еще одевается и скоро спустится к нам.

— Он наряжается дольше, чем вы? — Судя по виду, ее это позабавило. — Впрочем, это не страшно; я всегда рада его видеть, но мне приятно побеседовать и с вами вдвоем. — Наступила многозначительная пауза — я пыталась понять, рассказал ли ей Генри о том, что сделал мне предложение. — Вы не обижены, что Генри не заглянул к вам сам, а всего лишь подвез меня?

— Отнюдь. Ему хватает дел в банке.

— О да. — Джейн снова ненадолго умолкла. — Он не хотел показаться вам навязчивым.

— О, ему это совершенно не грозит.

Значит, рассказал.

Она вгляделась в меня своими ясными глазами, так походившими на глаза брата.

— Если я каким-то образом могу развеять ваши сомнения, мисс Рейвенсвуд, прошу, не стесняйтесь, спрашивайте. — Этажом выше под чьими-то шагами заскрипел пол. — Вам камеристка волосы завивает? — быстро произнесла Джейн, и я кивнула, поразившись столь резкой смене темы. — Она, должно быть, невероятно талантлива, ибо каждый раз я думаю о том, до чего же прелестны ваши кудри, как естественно они смотрятся. Как она умудряется делать их такими упругими и пышными?

— Такими их сделала природа, мадам. — Я опешила: в ее