Шрифт:
Закладка:
Произнеся эту длительную тираду, Сталин снова уселся в кресло и принялся раскуривать трубку.
— Товарищ Сталин! — Берия понял, что за вроде бы безобидной шуткой кроется пугающее своей непредсказуемостью раздражение. — В досье много других материалов, компрометирующих Малиновского. Можно предположить, что он и в Испанию улизнул, чтобы оказаться подальше от Ежова и чтобы сподручнее было передавать информацию нашим противникам. Кроме того, есть компромат и бытового характера — к примеру, его увлечение разными женщинами.
— Не тебе бы говорить об этом, Лаврентий, — негромко произнёс Сталин.
— А ещё, товарищ Сталин, у него в квартире висел портрет врага народа Уборевича, а вашего портрета не было!
Сталин молчал, а Берия приводил всё новые и новые «факты».
— Думаю, товарищ Сталин, что Малиновский оказался на крючке и у английской разведки. Недаром с таким упорством добивался встречи с ним английский журналист Александр Верт. А какой журналист не является одновременно и агентом?
— Ты уж выкладывай, Лаврентий, свой самый главный козырь, — проворчал Сталин. — Что Малиновский иногда принародно не боится покритиковать самого Верховного.
— Вы — гениальный провидец, Иосиф Виссарионович!
— В общем, Лаврентий, ничего нового в твоей папке не содержится. Интересно, кто это нарыл столько материалов?
— Один из моих лучших, опытнейших контрразведчиков, товарищ Сталин. Фамилия его Барахвостов. Не контрразведчик — рентген. Он этого Малиновского, можно сказать, с самой люльки пасёт. Не так давно выезжал на 2-й Украинский фронт, сообщил, что командующий фронтом встаёт на защиту выявленных агентов абвера.
Сталин пропустил эти слова мимо ушей. Его вдруг заинтересовало совсем другое.
— Как его фамилия? Барахвостов? Думаю, что если бы у твоего лучшего и опытнейшего оказалась другая фамилия, ему следовало бы сменить её именно на Барахвостова. Ты знаешь, что означает это слово?
— Ума не приложу.
— Так вот, запомни: барахвост — это наушник, сплетник. Ты, наверное, Лаврентий, словарь Даля[8] никогда в руки не брал, а то бы там прочёл: «Он такой барахвост, что с ним говори, да оглядывайся».
— Буду штудировать этот словарь, товарищ Сталин, — ничуть не смутился Берия.
— Должен тебе напомнить, Лаврентий Павлович, — впервые за всё время разговора Сталин назвал его по имени-отчеству, — что в нашем государстве человек, занимающий высокую должность, обязан хорошо знать русский язык. И кроме того, по возможности не быть завистливым. Полагаю, что ты очень завидуешь тем военачальникам, которым мы присваиваем высшие воинские звания. Придётся тебя огорчить: Малиновский будет Маршалом Советского Союза, он это заслужил. Но это вовсе не значит, что мы запрещаем тебе впредь наблюдать за нашими маршалами. Бдительность, высокая большевистская бдительность — это закон нашей жизни.
— Понятно, товарищ Сталин! — с облегчением воскликнул Берия. — Мы с честью выполним ваши указания!
— А чтобы товарища Берию не глодала зависть, могу тебе обещать, Лаврентий, что ты тоже будешь у нас маршалом. За победы, одержанные в тайной войне с агентурой мирового империализма.
Берия вскочил с кресла, порываясь обнять вождя.
— Подожди, Лаврентий, успокойся. Благодарить будешь, когда Указ опубликуем. Высшие воинские звания в нашем государстве присваивает не товарищ Сталин. Высшие воинские звания присваивает законодательная власть. А её, как известно, возглавляет товарищ Калинин.
— Да уж куда как известно! — хихикнул Берия. — На товарища Калинина у меня компромата побольше, чем в этой папке.
— Я в этом не сомневаюсь, — усмехнулся Сталин. — Не сомневаюсь я, Лаврентий, и в том, что у тебя компромата и на товарища Сталина не одна такая папка.
— Товарищ Сталин, Иосиф Виссарионович, клянусь вам, заверяю... — начал было Берия, но Сталин коротким взмахом ладони с зажатой в ней дымящейся трубкой остановил его:
— Не надо клятв, Лаврентий. Всё равно не поверю.
...Сидя в машине, Берия ликовал: он будет маршалом! Сталин не бросает слов на ветер! Пусть это звание присвоят ему не сегодня, не сейчас, а после войны, но среди всех прочих маршалов он, Берия, будет самым сильным. Потому что в его руках не просто войска какого-то там фронта, а огромная власть. Ну и пусть Малиновский станет маршалом! Зато в его, Берия, сейфе будет храниться папка с компроматом на этого маршала, и в нужный момент она будет извлечена на свет, чтобы сделать своё нужное дело.
Ублажив себя этими размышлениями, Берия стал думать о другом. Разве это справедливо, что о многих маршалах, например, о Будённом, Ворошилове, и даже не о маршалах — о Чапаеве, Щорсе или о каком-то там матросе Железняке сложены песни, написаны книги, сняты кинофильмы, а о нём, человеке, обеспечивающем государственную безопасность огромной страны, нет ни единого словечка?! Ну, ладно, можно смириться с тем, что нет книг, это ещё можно понять — он закрытый для общества человек, но кто мешает прославить его в песнях? Которые бы пели в воинских колоннах, передавали по радио, которые бы пел весь великий советский народ? Почему нет таких песен? А всё потому, что ты, дорогой товарищ, не в меру скромен. Но к чертям скромность! Товарищ Сталин тоже воплощение скромности, а сколько песен о нём гремит по всей стране каждый день!
И уже сейчас в голове у Берия начала складываться эта песня. Он был твёрдо убеждён, что в ней обязательно должны присутствовать такие, к примеру, строки: «Овеян славою народного доверия» по той простой причине, что «доверия» — прекрасно рифмуется с «Берия». И ещё: «Громи врагов, товарищ Берия, ты наш железный сталинский нарком!»
Берия всё больше укреплялся в мысли, что в самые ближайшие дни ему следует пригласить на свою дачу известного поэта и известного композитора, угостить их хорошим коньячком и воодушевить на создание такой песни. И пусть звание маршала ему пока не присвоено, ничего, песня дождётся своего часа, всё надо делать заблаговременно...
28
После Бухареста 2-й Украинский фронт нацелился на Трансильванию. Противник предпринял отчаянные попытки отбросить наши войска за Карпаты. Ему удалось контратаковать на рубеже реки Мурешул и замедлить продвижение армий Малиновского. Командующий 6-й немецкой армии генерал Фреттер-Пико поспешил выдать частный успех своих войск за образование сплошного фронта и разразился хвастливым приказом:
«Благодаря нашей постоянной готовности к действиям и искусству боевых групп удалось, несмотря
