Генералам не сиделось в тесном блиндаже. Первым из него вышел Малиновский. Поднявшись наверх, он увидел, как на горизонте показался краешек солнца. За командующим вышли на гребень высоты и все остальные, то и дело поглядывая на часы.

— Где располагаются наблюдательные пункты командармов? — спросил Тимошенко.

— В среднем — четыреста метров от переднего края, — ответил Малиновский.

— Молодцы, даже в бинокль не заметишь, хорошо замаскировались, — похвалил Тимошенко. — Сверим часы, Родион Яковлевич. Сколько на твоих?

— Ровно шесть ноль-ноль.

— Ещё десять минут...

Все стояли, не сводя глаз с циферблатов. Казалось, стрелки часов остановились...

Наконец секундная стрелка подошла к нужной отметке.

— Шесть часов десять минут, — спокойно констатировал Малиновский.

Громовой адский грохот заглушил его последние слова: тысячи орудий и миномётов ударили из всех стволов, тучи огня, земли и дыма заволокли собой видневшийся вдали хребет Маре и восходившее солнце. Смертоносный шквал сметал и сжигал всё на своём пути.

Лицо генерал-полковника артиллерии Фомина было вроде бы равнодушным, но всё равно чувствовалось, что он полон радости и гордости: это его артиллерия подавит противника, ошеломит, заставит обратиться в бегство, откроет путь танкам и пехоте. Полтора часа будет длиться этот артиллерийский «концерт». А затем в бой вступят две сотни штурмовиков генерал-полковника авиации Горюнова, старательно «проутюжат» участок фронта, где выпало идти в наступление 27-й армии генерала Трофименко.

Малиновскому доложили: 27-я армия форсировала реку Бахлуй и стремительным броском ринулась к хребту Маре. Он приказал ещё раз проверить это донесение. Всё правильно: армия, с ходу захватив два моста, а также используя переправы, заблаговременно наведённые сапёрами и понтонёрами, преодолела реку.

Связавшись с Кравченко, Малиновский приказал ему бросить в прорыв свою танковую армию. Танкисты ринулись вперёд, они нанесли мощный, сокрушительный удар по 1-й танковой дивизии «Великая Румыния»: румынские танки были в своём большинстве уничтожены. Уже к исходу дня танковая армия Кравченко подошла вплотную к третьему оборонительному рубежу противника на хребте Маре.

— Поздравляю, Родион Яковлевич! — обычно суровый Тимошенко сиял широкой улыбкой. — Это первый случай за все годы войны, когда танковая армия пошла в прорыв уже в середине первого дня наступления.

— Что поделаешь, — Малиновский тоже был необычайно взволнован. — Многое на этой войне нам приходится делать впервые.

— Как говорится, то ли ещё будет! — продолжал улыбаться Тимошенко. — Но картина, прямо скажу, очень впечатляет. Мне даже вспомнилось, как в Гражданскую мои кавалеристы лавиной неслись на беляков. Но танки — это, конечно, не конники.

К Малиновскому подошёл член Военного совета Сусайков.

— Родион Яковлевич, Горюнов сообщил о подвиге командира эскадрильи капитана Лозоренко. Северо-восточнее Хуши он обнаружил большое скопление вражеских машин, обозов, живой силы. Двумя заходами эскадрильи уничтожил 15 машин, множество солдат и офицеров.

— Молодец!

— Кстати, Лозоренко — участник боёв с первых дней войны. В сорок третьем самолёт его был сбит, и он, тяжело раненный, попал в плен. Был отправлен в Германию. Организовал группу пленных, вместе с ними вырезал отверстие в вагоне и в сентябре прошлого года в районе Борисова совершил побег. Разыскал партизан и попал в бригаду имени Щорса. Но, лётчик по призванию, он не мог без авиации. Партизаны переправили его через линию фронта. Лозоренко вернулся опять в свою часть и стал командиром эскадрильи.

— Вот это герой, — восхитился Малиновский. — Думаю, вполне заслуживает звания Героя Советского Союза.

— Полностью с вами согласен, Родион Яковлевич, — кивнул Сусайков. — Разрешите дать указание подготовить представление?

— И побыстрее. «Золотой Звезды» он, безусловно, достоин.

Наступление успешно продолжалось. То и дело на командный пункт фронта поступали донесения:

5-я воздушная армия только за один день 20 августа совершила более полутора тысяч боевых вылетов. Сбито сорок три самолёта противника...

52-я армия генерал-лейтенанта Коротеева прорвала оборону на двенадцатикилометровом участке фронта и ещё до наступления сумерек ворвалась на северо-западную окраину Яссы...

Успешно наступает 7-я гвардейская армия генерал-полковника Шумилова. Упорно пробивается вперёд 18-й танковый корпус генерал-майора Полозкова...

Командующий фронтом отдал приказ: 27-й армии завершить прорыв оборонительной линии по хребту Маре и оказать помощь 6-й танковой армии в выходе её на оперативный простор. 52-й армии было приказано овладеть Яссами и продолжать наступление на Хуши.

Уже поздно вечером Малиновский связался со Ставкой:

— За два дня боевых действий войска фронта уничтожили одиннадцать тысяч четыреста солдат и офицеров противника, подбили и сожгли семьдесят два танка и самоходных орудия, до трёхсот автомашин. Взято в плен около шести тысяч солдат и офицеров. Фронт расширил прорыв до пятидесяти пяти километров и вышел на направление главного удара на глубину до сорока километров, в результате чего преодолёна линия организованной обороны противника. Резервы в бой ещё не вводились.

Первые итоги наступления Малиновский подводил вместе с Тимошенко:

— Думаю, что теперь самое главное состоит в том, чтобы командующие армиями и командиры корпусов не прекращали боевых действий и в ночное время суток. Я приказал выделить подвижные отряды для преследования противника: очень важно не дать ему оторваться. Иначе противник получит возможность закрепиться на промежуточных рубежах. Всем соединениям приказано ускорить темп наступления, сделать его максимально стремительным.

— Абсолютно верно, — поддержал Тимошенко. — Что касается ликвидации вражеских гарнизонов в опорных пунктах, то это с успехом могут сделать части вторых эшелонов и резервы.

— С утра двадцать второго августа в наступление перейдёт 4-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Галанина, — продолжил Малиновский. — Совместно с 52-й армией и 18-м танковым корпусом она будет действовать на внутреннем фронте окружения. 18-му танковому корпусу приказано в районе Хуши соединиться с войсками 3-го Украинского фронта...

Вечером 22 августа по Всесоюзному радио был передан приказ Верховного Главнокомандующего:

«Войска 2-го Украинского фронта, перейдя в наступление, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации прорвали сильную, глубоко эшелонированную оборону противника северо-западнее города Яссы и за три дня наступательных боёв продвинулись вперёд до шестидесяти километров, расширив прорыв до ста двадцати километров по фронту. В ходе наступления войска фронта штурмом овладели мощными опорными пунктами обороны противника — городами Яссы, Тыргу-Фрумос, Унгены и с боями заняли более двухсот других населённых пунктов».

В приказе отмечались командующие армиями Коротеев, Трофименко, Шумилов, Галанин, артиллеристы Фомина, танкисты Куркина, лётчики Горюнова, сапёры Цырлина и связисты Леонова. Москва салютовала героическим воинам двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырёх орудий.

...— Как вы представляете себе дальнейшее развитие наступления двадцать третьего и двадцать четвёртого августа? — поинтересовался Тимошенко у Малиновского.