Алексей Варламов в биографии Алексея Толстого высказал предположение, что ход с внезапной внешней модификацией героини, которую дотоле никто не воспринимал как женщину, позаимствован Брагинским и Рязановым из толстовского рассказа «Гадюка» (1928). Героиня рассказа — молодая девушка Ольга Вячеславовна Зотова по прозвищу «гадюка». Во время Гражданской войны она прибилась к бравому красному командиру, которого полюбила. Приобретя на фронте мужские повадки и воинственное мировоззрение, в мирной жизни Ольга никак не может найти себя и в конце концов становится рядовой «писчебумажной барышней». Влюбившись в директора треста, Зотова впервые в жизни задумывается о своем облике и радикально меняет внешность:

«В управлении Треста цветных металлов все растерялись в первую минуту, когда Зотова явилась на службу в черном, с короткими рукавами, шелковом платье, в телесных чулках и лакированных туфельках; каштановые волосы ее были подстрижены и блестели, как черно-бурый мех. <…>

Действительно, Зотова до жути была хороша: тонкое, изящное лицо со смуглым пушком на щеках, глаза — как ночь, длинные ресницы… руки отмыла от чернил, — одним словом, крути аппарат. Даже зав высунулся, между прочим, из кабинета, уколол Зотову свинцовым глазком.

— Ударная девочка! — впоследствии выразился он про нее.

Прибегали глядеть на нее из других комнат. Только и было разговоров, что про удивительное превращение Зотовой».

Рассказ Толстого — трагический: возлюбленный героини отвергает ее притязания, и в финале она стреляет из револьвера в новоявленную супругу директора. Но момент с описанным «удивительным превращением» действительно мог быть подмечен Брагинским или Рязановым в рассказе Толстого или, возможно, в весьма популярной одноименной экранизации 1966 года (режиссер Виктор Ивченко).

Аналогичное «удивительное превращение» Калугиной в фильме обставлено, конечно, куда эффектнее, чем в пьесе, — в первую очередь благодаря актерскому мужеству Алисы Фрейндлих, не испугавшейся максимально обезобразить себя для изначального воплощения в образ «мымры».

Благодаря Интернету любой желающий может сегодня увидеть, как выглядели «Сослуживцы» на сцене задолго до появления фильма с Фрейндлих и Мягковым. В 1973 году Центральным телевидением была осуществлена съемка «Сослуживцев» в постановке Московского академического театра им. Вл. Маяковского (режиссер спектакля Борис Кондратьев). После искрометного фильма Рязанова эту постановку трудно воспринимать без скепсиса, и почти все актеры кажутся неудачно подобранными. Забавен разве что Борис Левинсон в роли Новосельцева, но с Андреем Мягковым и его не сравнить. Галина Анисимова (Калугина) не впечатляет вовсе, а Рыжова в исполнении Эммы Сидоровой выглядит такой отталкивающей, что отчасти даже можно понять Самохвалова, столь жестоко с ней обошедшегося по сюжету. Впрочем, в Самохвалове, каким его изобразил Евгений Лазарев, тоже не чувствуется ни крупицы обаяния, в отличие от позже сыгравшего эту роль Олега Басилашвили… В общем, очень было бы обидно, кабы столь прекрасная пьеса осталась на пленке лишь в таком варианте.

Но посмотреть «Сослуживцев-71» спустя почти полвека все равно очень интересно.

Заметки на полях. Рязанов-кинозритель

Несмотря на то что Эльдар Рязанов всю жизнь сетовал на катастрофическую нехватку времени для прочтения книг, посещения спектаклей, просмотра фильмов, он был и очень начитанным, и очень насмотренным человеком. В его собственных картинах подчас обнаруживаются довольно затейливые параллели с теми или иными чужими кинолентами.

Так, в «Иронии судьбы, или С легким паром!» прослеживается некоторое влияние великой романтической комедии Билли Уайлдера «Квартира» (1960) с Джеком Леммоном и Ширли Маклейн. Главный герой, возвратившись домой в рождественскую ночь, обнаруживает там девушку без сознания — любовницу своего босса (эдакого буржуазного «Ипполита»), которому он регулярно предоставлял квартиру для свиданий. Дальнейшее сближение хозяина квартиры и случайной гостьи в итоге приводит их к такому же большому светлому чувству, как и в похожем случае с Женей Лукашиным и Надей Шевелевой… Некоторое влияние фильма Уайлдера можно заметить и в «Служебном романе» — как и Новосельцев, герой Леммона работал рядовым клерком и мечтал о повышении, отчего и выслуживался перед шефом.

И хотя в советский прокат «Квартира» вышла лишь в 1970 году (пьеса «Однажды в новогоднюю ночь, или С легким паром!» написана в 1969-м), Рязанов наверняка был знаком со столь знаменитым фильмом и раньше. Тем более что в его сценариях и фильмах подчас возникают аллюзии на такое кино, доступ к которому для обычного советского человека был заказан. И Эльдар Александрович если и не гордился этим фактом, то как минимум его не скрывал. Вот, скажем, фрагмент седьмой главы («Несбыточный сон») киноповести «Старики-разбойники»:

«Над городом висел вертолет. Из брюха вертолета спускалась веревочная лестница, за которую цеплялся человек в красном тренировочном костюме. В этом человеке следователь с удивлением опознал самого себя. Одной левой рукой держась за шаткую лестницу, Мячиков плыл над городом. Это напоминало начало знаменитого фильма Феллини „Сладкая жизнь“. Только там вертолет нес статую Христа. Мячиков, однако, этого фильма не видел. Он вообще редко ходил в кино, к тому же „Сладкую жизнь“ у нас не показывали. Зачем нашему зрителю сладкая жизнь?»

А например, сцена взрыва бензоколонки в «Невероятных приключениях итальянцев в России» отчетливо отсылает к монументальному финалу картины Микеланджело Антониони «Забриски-пойнт» (1970), которую также не показывали в Советском Союзе.

Этот перечень можно продолжить — если не убедительными доказательствами творческих заимствований Рязанова, то хотя бы правдоподобными догадками на этот счет. Так, Дмитрий Быков в биографии Булата Окуджавы выражает уверенность в том, что сюжет «О бедном гусаре замолвите слово» был вдохновлен фильмом Роберто Росселлини «Генерал делла Ровере» (1959), в котором жалкий мошенник времен Второй мировой, по сговору с немцами выдающий себя за героя итальянского Сопротивления, в итоге так входит в роль, что не желает раскрыть свою тайну и добровольно идет на расстрел. Это действительно перекликается с сюжетом Григория Горина и Эльдара Рязанова об актере Бубенцове, изображавшем карбонария. Но даже если такое заимствование имело место, надо признать, что версия Рязанова выглядит занятнее — «Бедный гусар» стал одним из лучших в фильмографии режиссера. «Генерал делла Ровере» же заметно уступает главным шедеврам Росселлини — таким как «Стромболи, земля божья», «Европа’51» и «Путешествие в Италию».

В любом случае несомненно, что творчество Росселлини — как одного из столпов неореализма — было близко и интересно Рязанову, очень долго «болевшему» этим самым неореализмом.

В 1974 году Рязанов так ответил на вопрос кинокритика Неи Зоркой, какие тенденции в современном мировом киноискусстве представляются ему особенно важными:

«…человек я — увы! — старомодный. В живописи я остановился на импрессионистах, в литературе — на Хемингуэе. Это — мой предел, до Кафки я не дошел.

В кино мой предел — неореализм. А дальше — скажем, Годара я могу смотреть только его раннее „На последнем дыхании“, на следующих же его картинах думаю, что, по-видимому, один из нас (а может быть, и я!) — сумасшедший.