Шрифт:
Закладка:
— Все, начинается, хватит пялиться по сторонам, — Банши пихнула меня в бок и кивнула на экран.
— Господа, можно потише, не на балаган пришли, — сзади раздался противный капризный голос.
— Слышь, су… — Банши начала поворачиваться, но теперь уже я ее одернул и прошипел за спину:
— Простите, мы больше не будем.
Свет в зале начал гаснуть, а где-то над головой завелся треск проектора. Рядом, хотя еще ничего не началось, охнула какая-то барышня, а ее кавалер деловито усмехнулся. С другой сторону еще одна пара смотрела во все глаза. Так, будто сейчас инопланетяне приземлятся. Чуть дальше народ реагировал проще, видимо, уже бывали в электротеатре.
Треск проектора усилился, и почти в полной темноте в экран ударил луч света. Под восторженные охи и ахи, а также редкие аплодисменты появилась черная картинка с неровно прыгающими белыми буквами. Сначала — «Понизовая вольница», потом — «Стенька Разинъ противъ упырей». Оркестр заиграл тревожно-торжественную музыку и под новую волну взвизгов на экране сменился кадр. Пошла фильму!
Первая сцена — река, волны, плывут лодки с мужиками. Мужики то ли празднуют что-то, то ли гонятся куда-то и воинственно размахивают саблями. Непонятно, а озвучки нет.
— Готова? — я посмотрел на часы и шепнул Банши на ухо. — Начинаем наше кино.
Особо мудрить я не стал, лишь чуточку подправил режиссерский замысел. Дождался, когда страсти накалились. Тревога в музыке, испуганные лица актеров, черные тучи, согнанные штормовым ветром — в общем, в спецэффекты еще не умеют, а саспенс нагнетаю на пять баллов. Я прямо слышал, как звенят натянутые нервы у соседних барышень, и видел краем глаза, как крестятся суеверные мужики.
Еще пара кадров, надрыв у оркестра, вот-вот и уже из-под воды начинает показываться голова предполагаемого упыря (чучело с паклей обыкновенное)… а вместе с ней сквозь экран выходит и мой мэйн в образе бесплотного духа.
Народ сначала не понял. По инерции ожидал спецэффектов, веря в силу кинематографа. А потом как понял, и тут началось!
«…гусары, фас! Ату их, ату! Пугать, но не трогать!» — я выпустил остальных.
Ларс проявился на месте самого Стеньки Разина, выдал что-то в духе демонического хохота, перелетел оркестровую яму и бросился на первый ряд. Муха «выскочил» из какого-то бедолаги, которого враги казнили в прошлой сцене, причем работал в паре с Ленькой — свою голову скрыл, а чужую запустил в толпу.
Зал «взорвался»! Десятки визгливых криков соединились в единый вопль. Народ повскакивал со своих мест и, толкаясь в узких проходах, начал метаться во все стороны. Путаться, спотыкаться об особо впечатлительных, кто уже лежал без чувств. Некоторые повскакивали, стараясь прыгать через ряды, но либо физуха подводила, либо чуть ли не лбами сталкивались с такими же умниками.
Оркестр, не понимая, что происходит нечто незапланированное, решил, что народу просто нравится кино, и стал играть еще более бодро. При том что фобосы уже спрятались, а на экране уже была совсем мирная сцена пьянки, в зале был хаос!
В который вовлеклись и охранники. Не хотели, но пришлось — народ бежал к ним, прося помощи, хватал за руки и тянул в толпу ради помощи или спасения.
И как только проход освободился, мы с Банши бросились туда. Проскочили к подсобке, юркнули в коридор к двери, которая была без охраны. С помощью Леньки вскрыли замок, и когда в зале что-то начало успокаиваться (по крайней мере, оркестр затих, и раздался свист — не панический, а организационный) мы уже были внутри.
И глупо улыбались встречавшей нас двустволке в руках у здорового стражника в форме «Прайда». Этакий ходячий сейф на максималках. Тяжелую, явно усиленную, крупнокалиберную двустволку он легко держал одной рукой.
— Вы что здесь делаете? Это закрытая территория, — довольно грубо рявкнул мужчина, при этом по моему щегольскому наряду лишь скользнул взглядом, в вот Банши заинтересовался больше и скорее понтовался перед дамой, нежели всерьез опасался лазутчиков.
— Простите, мы заблудились. Там творится какой-то ад… — Банши всхлипнула, удивив меня, как отлично у нее получилось отыграть перепуганную аристократку. Романтичные охи, томные вздохи, хлопанье ресничками, она даже задрожала в какой-то момент, прижав к груди свои туфли, — Я споткнулась, бежала босиком, там все будто с ума посходили, а дверь была открыта. Помогите нам. Мой брат, — кивнула на меня. — Совсем напуган, и он не здоров. Защитите нас. Меня…
— Как открыта? — удивился мужик, но ружье опустил, еще раз окинул меня взглядом, потом задержался на разрезах платья Банши и пошел к нам. — Брат говоришь, а не заразный? А так-то, конечно, защитим. Меня, кстати, Олаф зову…
Договорить он не успел. Только поравнялся с нами, как Банши резко выгнулась и быстрым, едва уловимым движением, влепила ему в висок острым каблуком. Шпилька хрустнула, оставив небольшую рваную ранку на коже, и сломалась, а стражник лишь возмущенно завопил.
— Какого хрена? Да, я тебя…
Теперь уже я не дал ему договорить. Как в нарисованную цель, ударил в красную ссадину набалдашником трости. Не ткнул, не погладил, а именно треснул, вложив не только свою силу, но и Мухи с мейном, а мужика лишь слегка развернуло и повело в сторону.
— У них там в Прайде у всех головы что ли чугунные? — спросила Банши, делая шаг назад.
— Убью… в жопу трость засуну… обоим…сразу… — Олаф потряс головой, напомнив сейчас ошарашенного бешеного быка, и бросился на нас, замахиваясь прикладом ружья, как дубиной. Хоть в чем-то мы ему голову повредили, а то мог бы и пальнуть.
Я оттолкнул Банши в сторону, а сам бросился в другую. Ускорился, используя новые силы Мухи. Не бездумно, не так чтобы опять порвать все мышцы, а лишь капельку, чтобы опередить размах и зайти Олафу за спину. А потом воткнуть в толстую шею булавку из галстука, которую предварительно Харми напитала чем-то сонным и парализующим.
Подействовало. Но не сразу — стражник успел отмахнуться, сбросив меня и впечатав в стену. Развернулся и потянулся ко мне, но тут же получил от Банши пенальти, пробитый между ног и, явно, прямой наводкой ускоривший прогон яда по крови прямо в мозг. Его будто молнией прошибло, тряхнуло, вытянуло и, мешком, сложило на пол.
— Фух! Дай пять, напарница! Мы с тобой крутая команда!
— Сам его тащи, у меня ноготочки накрашены, а там идет кто-то, — съязвила блондинка, подняла двустволку и потащила ее к открытой двери в какую-то подсобку.
Судя по запаху, который пробивался на весь коридор — что-то типа склада с пленками. Химический, кисло-пластмассовый запах отталкивал, но именно за эту дверь мы и втащили тело и сиганули сами, услышав приближающийся топот.
Мимо двери пробежало несколько прайдовских бойцов. Торопились, не глядя по сторонам, и практически сразу скрылись за дверью в общий зал.
— Открывай уже свою шарманку, — прошептала Банши, пихнув меня в спину. — Не могу больше, как без рук себя чувствую. И ботинки давай.
Убедившись, что рядом больше никого нет, я выбрал место между стеллажами и открыл пространственный карман. Сгрузил две сумки для Банши — одежда и снаряжение, и переоделся сам.
Сменил смокинг на более практичные шмотки для тайных вылазок, превратившись в подобие ниндзя в мотоциклетном костюме. Какая-то особая кожа с усилением возле жизненно важных органов по тайному семейному рецепту Исаева. Настолько тайному, что пришлось пообещать потом вернуть. Но это, как говорится, не точно. Легкая броня мне нравилась, практически ничего не весила, не сковывала движения, да еще и подпитывала силой их за счет специальных нитей, проходившим вдоль швов.
На спину закинул обрез «кочегара», в руки «задиру» с глушителем и финка с огневиком на поясе. Плюс два небольших термоса с запасом полыни.
— Я готов, ты как? — я посмотрел практически на свою копию, только пониже ростом и более изящную, обвязанную чуть другими подсумками.
— Давай сделаем это, — кивнула Банши. — Только сначала наших запустим.
Глава 26
— Что со свидетелем будем
