чёртова идеального супергероя! Когда-то это была целая сверхпопулярная киновселенная, которая, впрочем, и его самого не оставляла равнодушным. Когда-то. Но теперь он ненавидел всё, что с ней связано, всей душой. Герой Адамса занимал в ней центральное место и необъяснимо притягивал Алисию. Она смотрела фильмы этой саги, когда была больна, расстроена или без сил. И всё бы ничего, если бы так и оставалось. У самого Тома существовал целый аптечный набор из лечебных фильмов. Он мог это понять. Всё пошло наперекосяк, когда Адамс появился в их реальной жизни.

Том никогда не думал, что опустится до ревности. Не то чтобы он не доверял Алисии, скорее, наоборот, ей он верил безоговорочно, но ему казалось, что он слишком хорошо её знает. В том-то и была проблема: она искренне могла поверить в любую ложь, что ей вешают на уши всякие красавчики, вроде Адамса. Он знал это точно. Ведь так поступал с ней и он сам.

Том проклинал себя за то, что вообще подарил ей абонемент в тот клуб. Хотел порадовать, задобрить после очередной ссоры, а в итоге подписал смертный приговор их отношениям.

На тех самых тяжёлых в его жизни съёмках, где он играл душевнобольного, он наконец-то понял, что любит её. В промежутках между погружениями в героя он думал только о ней. Она стала тем светом, который возвращал его в реальность. Это была первая работа после сокрушения коллекции, когда у него не было никакой заземляющей вещицы, кроме её светлого образа где-то глубоко внутри. В этот раз он просто не смог взять ничего со съёмочной площадки. Осязание уже тогда сменилось на воспоминание и предвкушение новой встречи с нею. Обратного пути не могло быть.

Он вернулся после съёмок в их уютный мирок и провалился безвозвратно. Одержимость стала самой жизнью. Только безраздельное владение. Только полная самоотдача. В ту ночь он любил её так жадно, как никогда и никого прежде…

Если бы он только знал…

Всё тело напрягалось, когда он думал, что именно в тот момент, когда к нему пришло озарение, осознание того, насколько она важна, Алисия ускользала, сомневалась, тянулась к другому. Ярость и обида до сих пор мутили разум. Том вдруг подумал, что эти неуправляемые чувства скрывали кое-что другое, более важное: понимание того, что Кристофер Адамс подходил Алисии намного больше, чем он сам. Это вызывало бессилие. Непривычное чувство. Ведь ему всегда всё удавалось. Неудачи — для неудачников. И всё же он терял её.

Он понял это, когда увидел их возле ресторана. Эйфория от того, что жизнь вошла в пиковое состояние, затмевала всё остальное. Он чувствовал себя на гребне волны: ему предлагали самые интересные роли самые талантливые режиссёры, его ожидала несомненная победа на предстоящей премии и ещё несколько номинаций, Алисия принадлежала ему безраздельно. Мир был у его ног. Он расточал счастье вокруг себя. А потом увидел их.

Холёный, обжигающе красивый супергерой в дорогом костюме и Алисия, хрупкая и трогательная рядом с ним. Том замер, глядя на них через стеклянные двери. Он будто наяву ощутил, как разделяющие их стекла разлетаются вдребезги и впиваются в тело. Раздирают кожу, проникают вглубь, стремятся к самому сердцу, пока он сам летит в пропасть, чтобы разбиться насмерть. Она смотрела на Адамса снизу вверх таким доверчивым проникновенным взглядом, каким никогда не смотрела на Тома. Дыхание сбилось. Он закрыл глаза, досчитал до десяти, кое-как налепил на себя привычную маску и подошёл к ним.

Она испугалась, запаниковала, она чувствовала вину. Скверно. Очень скверно.

Она попросила её отпустить. Эти слова, произнесённые так тихо, что почти невозможно было их услышать, тем не менее отозвались громом в его ушах. Нет! Не так! Он не позволит этому вот так просто закончиться! Только не сейчас. Выход был только один.

Он должен был показать всем, что место рядом с Алисией занято. Его иллюзорная свобода и игра по каким-то выдуманным правилам уже не имели значения. Все вокруг должны были знать, что Алисия принадлежит ему. И только ему. Том усмехнулся, оборвал листик с куста. Нет, не все. Достаточно было того, чтобы знал только Адамс. Вся та показуха, которую он устроил в ресторане, была рассчитана только на Криса. В тот момент он совершенно не думал о том, как это выглядело в глазах Алисии.

Только в такси он понял, что она слишком тиха и печальна для счастливой возлюбленной. Она не реагировала на него, ускользала опять, полностью отрешившись, пряталась от его надоедливой любви под ворохом защит. Впервые отказалась от близости в ту ночь, сославшись на плохое самочувствие, и уснула почти мгновенно. Том же долго разглядывал её профиль в темноте, искал на её вдруг осунувшемся лице признаки конца. Он пообещал себе тогда, что сделает всё, чтобы удержать её. У него созрел чёткий пошаговый план. Но никакой план не в силах был изменить то, что в итоге произошло…

Вспоминая те дни сейчас, Том понимал, что не замечал мелких деталей, сигналов, которые должны были насторожить. Он думал только о себе и своём страхе потерять всё, что приобрёл с тех самых пор, как Алисия вошла в его жизнь. Он убедил себя в том, что пока она с ним, ему будет удаваться всё. Ведь именно с её сценария началось его восхождение. Он таскал её с собой, как талисман, по всем мероприятиям, на которые его приглашали. Злился, когда она отказывалась, ссылаясь на плохое самочувствие. Не видел, не хотел замечать, что это не просто отговорки.

Он не собирался допытываться, выяснять отношения, поэтому ничего не спрашивал, истолковывая её молчание и отдаление как сомнения. Лишь старался ещё больше. Он не мог допустить, чтобы она ушла снова. Его план включал в себя знакомство с родителями. Он был уверен, что это укрепит их отношения, но что-то опять пошло не так. И через несколько дней она его бросила.

Том встал, пересёк лужайку и вошёл на кухню через раздвигающуюся дверь. Налил воды в высокий прозрачный стакан и сел за стол. Всё закончилось прямо здесь.

Ночью они занимались любовью. Утром Алисия накрыла на стол и где-то между четвёртым глотком кофе и вторым беконом сообщила, что уходит от него. Сначала Тому показалось, что он ослышался, потом — что она пошутила. Но она так посмотрела своим странным задумчивым взглядом, по обыкновению немного склонив голову набок, что он понял — это конец.

На все вопросы о причинах такого внезапного решения, она лишь пожимала плечами и говорила что-то неопределённое, вроде