Шрифт:
Закладка:
Он быстро понял, что вклиниться между ней и Томом невозможно, хотя и пытался поначалу просто ради спортивного интереса. Реакция Тома его забавляла. Крис снова улыбнулся. Таков уж он был всегда и со всеми: ни грамма серьёзности — глупые шалости и игры «на слабо». Игрок и весельчак — вот кто был Кристофер Адамс. Том юмора не оценил. А Алисия… Она вообще была другой. Крис отступил. Наблюдал за ними и удивлялся.
История его отношений с Кэтрин была совсем иной, не похожей на то, что происходило между Алисией и Томом. Крис и Кэтрин были сумасбродными тусовщиками, безбашенными и непоседливыми. Кэтрин была даже более отвязной, чем он сам. Поначалу это ему в ней и нравилось. Они были парой не разлей вода, всегда и везде вместе. Между съёмками они отжигали на вечеринках, превращая каждую из них в феерию. Их ждали и обожали везде, где бы они не появлялись. Они любили дурачиться и даже свадьбу устроили не как у всех, прыгнув с парашютом и обменявшись кольцами прямо в полёте. Да, было много всего безумного. Лицо Криса озарила улыбка.
А потом Кэтрин неожиданно для них обоих забеременела, и всё сломалось. Крис перестал улыбаться и провёл сцепленными руками от затылка вперёд ко лбу и обратно.
Всю беременность она плохо себя чувствовала и ужасно страдала. Крис в то время уже снимался в киновселенной, его карьера шла в гору. Тогда как Кэтрин пришлось отказаться от съёмок по состоянию здоровья. Она была вне себя и обвиняла во всём его.
Марта родилась недоношенной. Очень скоро стало понятно, что мать из Кэтрин никудышная. Вся та страсть, которая так восхищала Криса раньше, теперь превратилась в истеричность и ревность. Кэтрин изводила его и всех вокруг своими капризами и совершенно не занималась дочерью.
Когда Марте исполнилось пять, вроде бы всё наладилось. Кэтрин стала спокойнее, вновь начала сниматься. Казалось, что всё теперь будет хорошо. Но гонорары и популярность Криса росли, а карьера его жены топталась на месте. В относительном равновесии прошло ещё несколько лет.
Крис обожал дочь и не хотел видеть, что отношения с её матерью катятся в пропасть. Он долго закрывал на это глаза, упрямо отказываясь разводиться. Кэтрин вынудила его выгнать её. Перестала скрывать своё пристрастие к наркотикам. Крис не мог допустить, чтобы Марта видела мать в таком состоянии. Он пытался её лечить, но Кэтрин отказывалась, снова и снова сбегая из клиники.
Он существовал в этом аду так давно, что, казалось, перестал что-либо испытывать не только к жене, но вообще к кому бы то ни было. Любовь и отношения казались химерой, надуманной, бесполезной блажью. Он смотрел на Алисию и Тома, как на инопланетян, не в силах понять, что между ними происходит. Нестерпимо хотелось чего-то взаимного и настоящего. Но чего? Как? С кем? Все его женщины были красивыми пустышками, а отношения фикцией.
Он давно перестал пытаться построить что-то новое и долговечное. Атомная бомба по имени Кэтрин испепелила все, даже самые крошечные ростки надежды на долгие годы вперёд, оставив вокруг только отравленную радиацией пустыню. Но Крису было не свойственно уныние, он просто не умел долго тосковать. Тем более, что у него оставалась Марта. Он сосредоточил всё внимание на ней, лишь изредка заводя лёгкие романчики, чтобы не терять хватку. По-настоящему важным было только спокойствие и счастье дочери. Поэтому, когда девочка вдруг прониклась нешуточной симпатией к Алисии, он удивился, но не стал сопротивляться.
Алисия была милой, забавной и очень печальной. И по какой-то необъяснимой причине доверяла ему с первых дней знакомства. И он не смог просто так от неё отмахнуться. Особенно когда стал известен диагноз.
Крис отсыпался после рождественской вечеринки, когда его разбудил телефонный звонок. У Алисии был странный заплетающийся голос. Она умоляла приехать на Венис-бич. Он решил, что она пьяна, но всё же поехал. Нашёл её лежащей на уличной скамейке и не сразу понял, что ей нужен врач, а не аспирин. Только когда она отключилась у него в машине, он понял: что-то не так.
В праздничный день больницы работали в авральном режиме. Пациентов было много, врачей не хватало. Крис привёз её без сознания в приёмное отделение и стал ждать. Спустя несколько часов ему разрешили к ней зайти. Выглядела она неплохо, только жаловалась на головную боль. Попросила его остаться, когда врач озвучивал диагноз. Его слова до сих пор звенели эхом в ушах.
— У вас опухоль мозга, она не операбельна. Мы можем назначить вам терапию. Это может продлить жизнь ещё на 6–8 месяцев.
— Сколько у меня времени без химии?
— При текущих показателях — полгода, в лучшем случае — год. Мы сделаем ещё тесты, чтобы удостовериться, но… опухоль уже довольно большая, мало что можно сделать…
— Спасибо, я поняла.
Лицо Алисии было непроницаемо.
— Вы согласны на химиотерапию?
— Нет.
— Алисия, подожди! — остановил её Крис. — Не отказывайся так сразу. Вдруг это поможет!
Во взгляде серых глаз не было сомнений или страха.
— Нет. Я изучала этот вопрос, когда писала «Останусь светом». Я не пойду на эти мучения ради того, чтобы протянуть ещё полгода.
В том фильме, выигравшем несколько кинопремий, героиня борется с раком крови и побеждает его, чтобы потом по глупости разбиться в автомобильной аварии. С автором этого сценария всё наоборот: выжить в автокатастрофе, где погибла вся её семья, чтобы потом погибнуть от рака — это ли не жестокая ирония судьбы.
Крис убрал руки из-за головы и провёл ими по лицу. От долгого сидения на одном месте всё тело затекло. Он встал, прошёлся по комнате, разминаясь, потом упал на пол и отжался несколько раз.
Они ушли из больницы вместе в тот же день. Алисия отказалась от лечения и просила никому не говорить о диагнозе. Крис протестовал, но она была непреклонна. Она приняла и смирилась со своей участью мгновенно, как будто именно этого и ждала.
— Почему ты позвонила мне, а не кому-то другому? Своим друзьям? Родителям? Тому наконец?
Они сидели в машине Криса в нескольких кварталах от дома Тома.
— Родители далеко. Друзья… не хочу, чтобы они заранее знали, ждали и страдали…
Алисия пожала плечами и надолго замолчала.
— С Томом всё слишком сложно… — наконец произнесла она, — я не могу этого объяснить, сама не могу понять…
