Ожидаемо.

— Тогда так. Господа, как вы смотрите на то, чтобы разделить на троих эту монету?

Я раскрыл кулак с подготовленной серебрушкой.

Седой прищурился и протянул ладонь. Я шагнул к столу и положил монету ему на руку. Мужчина подбросил её пару раз.

— Маловато будет, на троих-то, — заметил он с ухмылкой. Но возвращать монету явно не собирался.

— Оценивайте её как плату за разовое посещение. А если маловато на троих, можно разыграть её между собой в карты, — я кивнул на их стол.

На мгновение в комнате повисла тишина. Двое других стражников переглянулись между собой. Старший продолжал вертеть монету в пальцах.

— Что нам помешает забрать монету и вышвырнуть тебя отсюда? — спросил он наконец.

Жадность, полагаю.

— Ничего вам не помешает, — улыбнулся я и добавил вкрадчиво. — Но поступить так вы можете не сейчас, а после следующей монеты. Или после следующей.

Старший смотрел на монету секунду, другую. Потом махнул рукой.

— Ладно, поднимайся.

Лестница была узкой, ступени скрипучими. Тесно, темно, воняет чем-то, каждый скрип проносится глухим эхом. Зато вид с верхушки башни открывается преотличный. Я наблюдал за движениями практиков школы, запоминал их приёмы. Я наблюдал и учился как их техникам, так и движениям, деталям: как они ставят ноги перед ударом, как распределяют вес тела, как используют инерцию движений. Запоминал уклонения от ударов, захваты и броски.

Каждый вечер, вернувшись домой, я повторял увиденное снова и снова.

А еще, прежде чем отправиться в Золотой квартал, я теперь откладывал одну серебряную монету для стражника на воротах и одну — для ребят с картами. Это стало частью моего нового распорядка дня: утром — лес, работа на кухне днём, наблюдение и тренировки с Гусом вечером.

Глава 17

Жизнь вошла в своеобразный ритм, который, хоть и был насыщен, но всё же позволял мне чувствовать себя более уверенно в этом новом мире.

Утром я отправлялся в лес — за травами, а иногда и ягоды находил.

Днём я готовил на кухне.

Вечера проходили по-разному. Иногда я занимался с Гусом — наши спарринги стали уже привычной частью моей жизни. Мечник вел себя как строгий учитель, порой даже слишком строгий. Но результат радовал. Я чувствовал, как с каждым днём становлюсь сильнее, и увереннее обращаюсь с рогатиной. Еще не дошел до уровня, когда держишь оружие одной рукой и бьешь им, как тростинкой, но и новичком уже не был — чем выше был навык владения древковым оружием, тем ловчее я обращался с копьем.

После тренировок с рогатиной я шёл смотреть на тренировки практиков. Их движения завораживали: точные, быстрые, выверенные до мельчайших деталей. Я старался запоминать и отрабатывать их приёмы.

Но были и другие вечера — те, которые я проводил с Кирой.

Не мог сказать, что сразу нашёл к ней подход. Девушка была сдержанной, немного отстранённой, слегка меркантильной, да и насчет ее лояльности ко мне были вопросы (я помню, как кто-то рассказал целителю про мое увлечение травами), но у девушки было превосходное тело, а в мою голову били гормоны, так что Кира, как самая красивая девушка из тех, с кем я хоть как-то общаюсь, вызывала у меня вполне явный интерес.

Я звал её гулять — сначала она отказывалась, потом согласилась «просто пройтись». А потом ещё раз. И ещё. И ещё. Мы бродили по окраинам, разговаривали о мелочах, шутили. Я старался быть ненавязчивым, но всё же потихоньку подбивал клинья.

Иногда я позволял себе чуть больше: немного приобнять её за плечо, когда рассказывал очередную шутку, или просто коснуться её руки в момент разговора, как бы случайно. Она сначала смущалась, но потом начала привыкать к моему вниманию.

С каждым днём она всё больше обращала на меня внимание. Я ловил ее задумчивые взгляды во время тренировок с Гусом — девушка стала все чаще появляться на них, смеялась над моими шутками (даже не слишком удачными), с интересом слушала переделанные на местный лад анекдоты и уже сама предлагала прогуляться вечером.

Правда, был в этом и один неприятный момент. Гус ревновал.

Я видел это в его угрюмом выражении лица, во взгляде исподлобья, которым он стал сверлить меня в последнее время и в том, что тренировки стали жестче.

Забавно, что парень не говорил прямо, что именно ему не нравится, и не старался сам наладить общение с Кирой. Возможно, он думал, что девушки любят многозначительно молчащих загадочных парней, и чем дольше ты игнорируешь девушку, тем больше ей нравишься. Не знаю. Но его удары стали быстрее и сильнее, а время на отдых между этапами тренировок сократилось до минимума.

— Не расслабляйся! — кричал он, загоняя меня до седьмого пота.

Но я справлялся. Более того, я прогрессировал! За эти дни я поднял своё мастерство владения копьём до двадцать третьего ранга.

Рост навыка замедлился — это было неизбежно, ведь чем выше уровень, тем сложнее становится его повышать. Но даже так я чувствовал себя сильнее и увереннее. Гус всё ещё разделывал меня под конец каждого спарринга — он использовал всю свою силу и скорость, а я пока не мог с ним тягаться в этих аспектах. Но благодаря своему навыку «понимания» я давно предугадывал его движения и реагировал куда быстрее. А если бы он взял тренировочный меч вместо крепкой палки, я бы уже его уделал. Длина моего оружия давала мне преимущество.

Еще я понял, что заклинание не главное мое преимущество. Именно система делает меня сильным. Мои навыки росли аномально быстро. Если обычному человеку нужно было годами тренироваться, чтобы достичь моего уровня владения копьём, мне понадобилось всего две с лишним недели. Это вдохновляло: я почти на равных сражался с практиком, который превосходил меня в скорости, силе и в реакции. На что я буду способен через год?

Внимание! Выберите бонус к владению древковым оружием за двадцатый ранг способности!

Твёрдая хватка. Шанс против воли выронить оружие в бою снижается до нуля.

Меткий бросок. Вы мечете копья гораздо лучше.

М-м… Пожалуй, твердая хватка. Даже если я сменю рогатину на копье полегче, которое можно будет метать, сомневаюсь, что я буду носить с собой связку таких копий. А вот шанс во время боя даже со сломанными пальцами не отпустить копье (да и любое другое оружие, как я понимаю), если не хочешь этого, довольно важен.