еще один пример отделения организма от среды. Человек стал наблюдать за природой задолго до того, как начал обращать какое-то внимание на свои собственные органические процессы, и уж точно задолго до того, как у него появился выраженный интерес к своим собственным психическим состояниям.

Термин «натурализм» означает многие вещи и в философии, и в искусстве. Как и большинство «измов» – классицизм и романтизм, идеализм и реализм в искусстве, – он стал эмоциональным термином, боевым кличем противоборствующих сторон. Что касается искусства и тем более философии, формальные определения оставляют нас равнодушными; к тому времени, как мы до них дойдем, те элементы, что будоражили кровь и будили восхищение чем-то конкретным, успевают исчезнуть. В поэзии «природа» часто ассоциируется с интересом, отличающимся от материи, извлеченной из жизни людей в их обществе, а может, и противоположным ей. В таком случае природа оказывается, как у Вордсворта, тем, чего мы пытаемся причаститься, надеясь на мир и утешение:

…когда все в мире

Возбуждено бесплодной суетой,

Как часто я к тебе стремился духом[29].

В живописи натурализм указывает на обращение к чему-то более случайному и, скажем так, неформальному, к более непосредственно очевидным аспектам земли, неба, воды, в противоположность картинам, делающим упор на структурные отношения. Однако натурализм в наиболее широком и глубоком смысле природы необходим для всякого великого искусства, даже для предельно условной религиозной или абстрактной живописи, для драмы, чьим предметом является действие человека в городском окружении. Различение может быть выполнено только через отсылку к определенному аспекту или фазе природы, которые показывают ритмы, отмечающие собой все отношения жизни и ее контекста.

Естественные и объективные условия всегда должны использоваться для доведения до завершения выражения ценностей, принадлежащих единому опыту в его непосредственном качестве. Однако натурализм в искусстве означает нечто большее необходимости использовать во всех искусствах естественные, чувственные медиумы. Он означает, что все выразимое является определенным аспектом отношения человека и его среды и что этот предмет в полнейшей мере соединяется узами с формой, когда беззаветным доверием облекаются основополагающие ритмы, характеризующие взаимодействие одного и другого. Часто подразумевается, что натурализм означает невнимание к любым ценностям, которые невозможно свести к физическому и животному. Но воспринимать природу таким образом – значит отделять условия окружения как целостности природы и исключать человека из миропорядка. Само бытие искусства как объективного феномена, применяющего естественные материалы и средства, – доказательство того, что природа означает не что иное, как весь комплекс результатов взаимодействия человека (со всеми его воспоминаниями и надеждами, пониманием и желанием) с тем миром, которым односторонняя философия ограничивает природу. Истинный антитезис природы не искусство, а произвольность притворства, фантазии и стереотипной условности.

Конечно, существуют условности, имеющие жизненное, природное значение. В определенные периоды и в определенных местах искусства управляются условностями ритуала и церемонии. Однако они при этом не обязательно становятся бесплодными и неэстетическими, поскольку сами такие условности живы в жизни сообщества. Даже когда они приобретают устойчивую форму священнодействия и литургии, они способны выражать то, что остается активным в опыте группы. Когда Гегель утверждал, что первая стадия искусства всегда является «символической», он в категориях своей философии указывал на то, что определенные искусства некогда могли с полной свободой выражать только тот аспект опыта, который получил одобрение священников или царей. Но все же этот аспект опыта действительно выражался. Кроме того, в качестве обобщения такой тезис ложен. Дело в том, что всегда и везде существовали народные искусства песни, танца, сказительства и рисования за пределами официально дозволенных и контролируемых искусств. Светские искусства были, однако, натуралистическими в более прямом смысле, а когда секулярность стала захватывать опыт, эти качестве стали менять также и официальные искусства, придав им натуралистическое направление развития. Если же такого не происходило, тогда то, что некогда было живым, постепенно вырождалось. Об этом свидетельствует, например, вырождение барокко, столь заметное на общественных площадях юго-западной Европы. Оно стало тривиальным вплоть до фривольности, и типичный пример – все эти купидоны, изображающие херувимов.

Истинный натурализм не имеет ничего общего ни с подражанием вещам и их чертам, ни с подражанием действиям художников, облаченных благодаря самому ходу времени ложным авторитетом. Ложным потому, что возникает он не из опыта вещей, пережитых и выраженных ими самими. Натурализм – термин сравнения, и означает он более глубокую и широкую, чем раньше, чувствительность к определенному аспекту ритмов бытия. Это термин сравнения, поскольку он означает, что у какого-то конкретного человека на смену условности пришло личное восприятие. Позвольте мне обратиться к тому, что ранее было сказано о выражении блаженства на картинах. Мысль о том, что какие-то линии означают определенную эмоцию – это условность, возникающая не из наблюдения, так как на самом деле она препятствует обостренной чувствительности и реакции. Истинный натурализм возник тогда, когда была воспринята подвижность черт лица под влиянием эмоций, когда был дан ответ на их собственное ритмическое многообразие. Я не хочу сказать, что сковывающие условности определяются только церковным влиянием. Еще более серьезные препятствия возникают среди самих художников, когда те становятся академическими, например в поздней эклектической живописи в Италии или в большей части английской поэзии XVIII века. То, что я удобства ради называю реалистическим искусством (этот термин условен, но обозначаемая им вещь существует), в отличии от натуралистического, воспроизводит детали, но упускает их движение и организующий его ритм. Подобно фотографии оно выцветает, хотя и годится для практических целей записи и фиксации. Оно выцветает, поскольку в нем к объекту можно подойти только с одной заранее заданной точки зрения. Отношения, образующие тонкий ритм, требуют подхода с меняющихся точек зрения. Множество отдельных разновидностей личного опыта используют ритм, формально остающийся одним и тем же, хотя на самом деле он дифференцируется материалом, оформляемым им в содержание произведения искусства.

Поэзия Вордсворта, выступившая против так называемого поэтического языка, развившегося в Англии после смерти Мильтона, была натуралистическим восстанием. Предположение (обусловленное непониманием некоторых выражений самого Вордсворта) о том, что ее сущность заключалась в применении слов обычной речи, обессмысливает его реальное творчество. Поскольку им подразумевается, что он сохранил разделение формы и содержания, характерное для прежней поэзии, но при этом вывернул его наизнанку. В действительности же его значение иллюстрируется одним ранним двустишием поэта, если рассмотреть его вместе с его собственным комментарием:

Смотря на яркий запад, дуб там сплетает

Свои темнеющие ветви и листья в четких линиях[30].

Это скорее просто стих, а не поэзия. Сильное описание не затронуто