– Нет, киллером нельзя, – отмахнулся Маугли. – Человеческая жизнь бесценна.

– Ага. Так ты ее и ценишь, – рассмеялась она, – что треснул человека своим гвоздодером по голове и глазом не моргнул.

– Так он был не человек.

– А кто? Медведь?

– Нет, не медведь. Он мур – моральный урод. Это то же самое, что и буржуй, а их жалеть нельзя.

– Так ты их будешь убивать? – спросила она.

– Если дорогу перейдут. А так охотиться за ними я не буду…

Их разговор прервало нарастающее урчание моторов автомобилей, и вскоре мимо них промчалось два грузовика, обшитых листами железа, с пулеметами на крыше и ощетинившиеся острыми копьями арматуры.

– А вот и муры, – прошептала она. – Лежим тихо?

– На муров не похожи, но кто знает…

Машины проехали, и Валерьянка спросила:

– А почему мы мутантов не били?

– Они слабые. Ждем дичь покрупнее, – ответил Саныч.

– Маугли, а почему ты выбрал говночиста в герои? – не унималась Валерьянка.

– Золотарь, не говночист. А выбрал, чтобы показать, что в революции кто был никем, тот станет всем. Такая линия была у партии… Смотри, еще одна машина… странная…

– Это Хамви, – обернулась женщина и посмотрела на дорогу. – Военный автомобиль.

– Солидно, – уважительно протянул Маугли. – Бензина, верно, жрет много.

– Не знаю. Останавливать?

– Нет. Это вояки, ждем зараженных, – ответил Маугли.

А Хамви подрулил к проселочной дороге, у которой они лежали в кустах, и свернул на нее. Проехал десяток метров и остановился. Машина, закрытая кустами, скрылась из вида.

– Подойди ближе, займи позицию, – прошептал Маугли, – и возьми на прицел. Если я начну действовать, стреляй на поражение в тех, кого увидишь.

– Так я никого не вижу, – так же шепотом ответила Валерьянка.

– Подползи ближе к дороге. Я пошел, посмотрю, кто там. – Он встал.

– А как я узнаю, что ты начал действовать?

– Узнаешь, – буркнул Саныч и направился к автомобилю.

От Хамви раздались приглушенные голоса:

– Резак, ты куда?

– Отлить пошел. А вы этих задохликов вытаскивайте и потрошите.

Саныч помедлил, сделал шаг за куст и увидел крепкого мужчину лет сорока с неопрятной бородой, в армейской кепке козырьком назад. Он подошел к кустам, расстегнул ширинку и стал справлять малую нужду. У автомобиля откинулась багажная дверка, и из нее на землю стали выпадать тела людей. Маугли успел увидеть, что они связанные, а рты залеплены скотчем. Из кузова высунулись две головы.

– Всех четверых потрошить?.. И бабу?

– И бабу, – ответил Резак.

Саныч вышел на дорогу. Его заметили. И двое, что выкидывали тела людей из машины, схватились за автоматы. Маугли поднял руку и крикнул:

– Я свой.

– Кто такой? – в ответ крикнул бородач в кепке. Он не мельтешил и спокойно застегивал ширинку.

– Из команды Абрека, – ответил Саныч.

Валерьянка следом за Маугли пробралась ближе к автомобилю. Спряталась за низкий куст и встала на одно колено. Из-за кустов она увидела профиль мужика, что справлял нужду, и водителя – молодого парня с рыжими волосами. Она вновь подивилась тому, как Маугли смело вышел на дорогу. Она видела лишь его голову в бандане из платка в серую клеточку. Он уверенно направился к автомобилю. Как всегда, притворился своим, и его не опасались.

«Вот же дар! – восхищенно подумала Валерьянка. – Везде он свой, и мутантам, и людям…»

Она проследила, как Маугли подошел к телам пленных, равнодушно перешагнул их и вдруг молниеносно выхватил свой гвоздодер. Два взмаха – и головы парней были пробиты. Следом в его левой руке оказался пистолет, и он смотрел в лицо раскрывшему рот бородатому.

– Мужик, ты чего? – оторопело спросил он и тут же исчез. Валерьянка навела ствол на водителя, и пока тот заводил автомобиль, выстрелила в голову. Парень дернулся и упал головой на руль. По лесу потянулся противный гудок. А Маугли повернул пистолет, выстрелил в воздух, и из него, к удивлению Валерьянки, вывалился бородатый мур с простреленной грудью. Он рукой ухватился за окровавленную рубаху и сполз под колеса автомобиля.

– Сиди на месте! – крикнул Маугли, и Валерьянка, готовая было встать с колена, осталась на месте.

Маугли подошел к бородатому и спокойно сделал контрольный выстрел в голову, произнеся:

– Это чтобы ты не мучился, мур.

Затем вернулся к автомобилю, открыл дверку и вытащил тело водителя.

– Мертв, – проговорил он и бросил тело на дорогу. Вернулся к связанным людям и оторвал скотч у одного из пленников. – Говорить можешь? – спросил он.

– Пить… – прошептал тот. – Живчик.

– Это я сейчас, – кивнул Маугли и, покрутив головой, отстегнул флягу с пояса одного из убитых муров. Отвинтив пробку с горлышка фляги, приподнял голову пленнику и дал ему сделать пару глотков. – Вы кто? – спросил его Маугли.

– Мы трейсеры. Из Железного леса. Напоролись на засаду муров. Сволочи, засекли нас с птички. Наши первыми проехали, мы за ними увязались, а эти твари две машины пропустили и стали охотиться на нас.

– Что за «птичка»? – поинтересовался Маугли.

– Коптер. Им внешники надавали или в кластерах набрали. Их запускают и сверху осматривают окрестности. Увидели нашу буханку и сбросили гранату. Нас было семеро… Четверо погибли. Мы ранены.

– А женщина? – спросил Маугли и кивнул на связанную полураздетую женщину, лежащую без памяти.

– Она была уже у них. Видимо, иммунная.

– Понятно. Если развяжу, баловать не будете?

– Ты, дед, мур?

– Нет, это я притворился, – спокойно ответил Маугли.

– Сколько вас? – спросил трейсер.

– Много, – туманно ответил Маугли. – Помни, вы под прицелом. Не балуйте. Меня зовут Маугли. Крестил Ветер из Железного леса.

– Ветра знаю, тоже трейсер, – успокоился пленный. – Я Одессит.

– Из Одессы?..

– Нет, просто погоняло такое. Рассказал анекдот про Одессу и крестили Одесситом.

– Я тебя, Одессит, развяжу, а ты помоги своим, – произнес Маугли и разрезал путы на руках и ногах трейсера. Затем встал и направился к женщине…

Саныч присел рядом с бесчувственной женщиной и стал ее рассматривать. Девушка была, на взгляд Саныча, немного полноватая, с широкими бедрами. Невысокая ростом женщина лежала на боку, в неудобной позе. Когда-то белая, а сейчас измазанная кровью и грязью блузка была расстегнута до низа и держалась на одной пуговице. На землю вывалилась большая белая грудь, и по ней ползали муравьи. Лицо женщины превратилась в лиловую маску и распухло. Видимо, ее ударили прикладом в нос – он был сломан и кровоточил. Женщина тяжело дышала и хлюпала носом. Из ноздрей пузырилась кровь. Трусов на ней тоже не было, и задравшаяся синяя короткая юбка открывала оголенное бедро в синяках и лобок с небольшим кустиком волос. На шее висел сбившийся в сторону