Так прошла неделя, и однажды ночью Саныч проснулся от кислого запаха. Для перезагрузки спортивного центра было еще рано. Он осторожно, чтобы не разбудить Валерьянку, поднялся с постели и вышел из вагончика. Прошел к берегу и встал за кустами. Ночь была безлунная. Приглядевшись, он увидел в серой темноте, что берег, где стоял сарай с сеном, покрывал туман. От него шел хорошо уловимый кислый запах блевотины. Туман редел и рассыпался кусками посередине между островом и берегом. Эти куски белесой субстанции подхватывал ветер, гуляющий над водой, и разносил по ближайшим окрестностям.

Саныч затаив дыхание смотрел на берег, где он появился в этом мире, и думал.

«А что, если там появится второй Саныч?» – От этих мыслей у него пересыхало во рту и начинало першить горло. Он откашлялся и, постояв на берегу, направился к вагончику. Ложиться спать он уже не хотел, решил дождаться рассвета и посмотреть на то, что появится на берегу, после того как туман исчезнет. Он, как всегда, достал ночной улов и стал разделывать рыбу, посолил ее и разжег костер.

Когда солнце поднялось над лесом, птички угомонились и их радостная предутренняя трескотня смолкла, он успел приготовить завтрак, согреть воду в чайнике и, взяв бинокль, отправился смотреть на берег, где раньше стоял сарай. К его огромному облегчению, он увидел почти пустой берег. На полянке расположились три одиноких улья, полоска подсолнухов, а дальше – зеленая полоса леса, только дороги не было видно…

Саныч успокоился и, постояв в раздумьях, направился обратно к вагончику и стал будить напарницу. Та спросонья щурила заспанные глаза и не хотела вставать.

– Почему так рано? – недовольно пробурчала она и, отвернувшись от надоедливого сожителя, накрыла голову подушкой. Саныч подушку отобрал и похлопал Валерьянку по выглядывающей из-под простыни заднице.

– Вставай, девочка, – непреклонно произнес он. – Там, где был сарай, произошла перезагрузка.

– И что? – укрывая зад простыней, буркнула она, не желая поворачиваться и просыпаться.

– Надо идти на охоту, девочка. Вставай…

– Не встану…

– А если водой оболью?

– Тогда я тебя пристрелю.

Саныч знал, как разбудить капризную напарницу, и живо пристроился к ней со спины. Через пятнадцать минут охов она обернулась к нему.

– Маугли, ты скотина, – сообщила она.

– Я знаю. И еще я козел в твоих глазах.

– Нет, ты не козел, ты упрямый баран. Что тебе от меня нужно?

– То, что было нужно, я получил. Вставай завтракать и после отправимся на другой берег. Так надо, – остановил он не начавшееся извержение возражений.

Ослушаться его она не могла. Помимо ее воли ей, как обычно, пришлось подчиниться. Это ее злило, и из-за этого она почти ненавидела Маугли. Ее гордость была уязвлена, и хотя она понимала, что почти всегда он бывал прав, это ее выбешивало еще больше. Она молча встала, накинула халат и, не глядя на Маугли, вышла. Быстро сделав все свои дела, она присоединилась к завтраку. Овсянка со сгущенкой и кофе – то, что она любила. Не поблагодарив Маугли за заботу, села и стала есть.

Взяв стакан с кофе и глядя в сторону, спросила:

– Почему ты такой упрямый, Маугли?

– Я не упрямый. Ты знаешь, – в который раз невозмутимо ответил он, – меня ведет провидение. Я верю, что нам нужно быть на берегу. Пей свой кофе, надевай камуфляж, бери винтовку, разгрузку и рюкзак. Все как я тебя учил. Я сам помою посуду.

Пока он мыл посуду, она оделась и вышла из вагончика, надела себе на голову кепи и хмуро посмотрела в сторону Маугли.

«Мог бы быть со мной повежливее и поделикатнее», – подумала она. Тот уже спускал лодку в протоку.

– Лезь, – приказал он. И этот приказ подстегнул ее как плеть.

Она быстро заскочила в лодку. Сев на лавку, взялась за весла – это уже было правилом. А сам Маугли, как статуя Будды, сидел с закрытыми глазами и внимал вечности. Это тоже злило ее и распаляло желание убежать от него ему назло. И хотя она понимала, что здесь, рядом с ним, она обрела свой независимый маленький мир, даже кусочек женского счастья, но этого ей было мало. Ей хотелось большего. Чтобы он привел ее в большой стаб. И там, используя свои умения, сделался значимым человеком, а она была бы при нем.

«Ну что ему стоит?» – загребая веслами, думала Валерьянка. Настроение у нее с утра было испорченным.

Лодку спрятали в прибрежных кустах тростника и направились к подсолнухам.

– Смотри! – толкнула она его. – Пчелки померли. – Вокруг улья лежали сотни маленьких тушек насекомых.

– Да, – равнодушно кивнул Саныч. – Они почему-то либо не переживают сам перенос, либо гибнут от кисляка. Но это не главное. Где дорога? Она должна быть.

Дорога нашлась за полем подсолнухов. Узкая, еле заметная проселочная дорога. Валерьянка тут никогда не была и сильно удивилась.

– Надо же, – произнесла она, – какая запущенная дорога. А куда она ведет?

– Представь себе, только до пересечения с главной дорогой и обрывается тут… Двинули по обочине, за кустами.

– А что нас там ждет? – следуя в двух шагах и прислушиваясь, спросила она.

– Люди и нелюди. Попробуешь кого-нибудь убедить, что это другой мир.

Женщина не ответила. Через двадцать минут вышли к высоким зарослям ежевики и на пересечение дорог.

– Найди удобное место, чтобы видна была дорога в обе стороны, а тебя видно не было, – приказал Саныч, – и не отсвечивай… Пока не позову.

Валерьянка спорить не стала и, как научил ее Саныч, выбрала нужное место. Проверила через прицел возможность произвести точный выстрел и стала ждать, лежа на животе. Под винтовку положила рюкзак, который стал непременным атрибутом их выходов. Настроила энергетический щит от муравьев и стала ждать, поглядывая на Маугли. Тот стоял у обочины асфальтированной дороги. Крепкий, загорелый, мускулистый. В шортах с разгрузкой на голое тело. Из его облика выбивались только лук, стрелы да неизменный гвоздодер, который Маугли носил в петле на поясе. С ними он на «полевых» выходах не расставался. Она засмотрелась и пропустила шум.

– Слышишь? – неожиданно спросил он. Она тоже прислушалась и кивнула.

– Машина или две слева едут.

– Выходи и попробуй поговорить с теми, кто едет. Я подстрахую из кустов.

Валерьянка поднялась, отряхнулась от налипшей травы и вышла на обочину. Винтовку держала стволом вниз, под мышкой правой руки, на ремне, перекинутом петлей через голову на другое плечо. В любой момент могла поднять ее и открыть стрельбу.

Из-за поворота показался