Спустя некоторое время Маршал оказался в Лиможе. Молодой Король решил самостоятельно отправиться на юг и опередить короля. Они не стали идти по короткой дороге на соединение с войсками Ричарда – Молодой Король, все еще колеблясь, задумал разведать настроения в Лимузене и Перигоре. Маршалу не оставалось ничего иного, как ехать с ним.

Графа Эмара дома не застали – он был в походе, сражался с Ричардом. Но его супруга оказала наследнику королевского престола радушный прием, осведомившись, намерен ли он встать на сторону ее мужа и его собратьев-мятежников. Хитрый как лис Молодой Король ответил, что собирается повидаться с крупнейшими вассалами Эмара. Первой в очереди стоит крепость Сент-Ирье, потом другие. После этого он намерен повидаться с самим Эмаром. Окрыленная графиня закатила пир, достойный монаршего двора.

Через пару минут после прощания с ней гости выехали из главных ворот.

– Красивая женщина, – сказал Молодой Король. По блеску в глазах господина Маршал пришел к выводу, что Хэл был бы не прочь попытать счастья с графиней, будь у него время. – Ты считаешь так же?

– Считаю, Хэл, но она замужем.

– Пока селезень порхает, утка крылья расправляет, – заявил д’Икбеф.

Уверенный, что тот отчасти целил в него, Маршал сердито зыркнул на обидчика, ехидно улыбнувшегося. Де Кулонс хмыкнул, подбадривая друга.

Молодой Король повернулся в седле.

– Я уже наполовину решил вернуться.

Позволь господину повести себя как прыщавому оруженосцу, и все надежды на союз с Эмаром и его дружками развеются как дым, подумал Маршал. Если Молодой Король не поддержит мятежников, то и Джефри наверняка воздержится. Искушение было немалым, но угрызения совести и рыцарское благородство заставили Уильяма сказать:

– Вообразите, сир, как поведет себя граф Эмар, если узнает, что вы возлежали с его женой?

Молодой Король устремил на Маршала тяжелый взгляд.

– Он не будет обрадован, Уильям. В точности так же, как не радуюсь я, слыша сплетни про тебя и Маргариту.

Колкие взгляды д’Икбефа и де Кулонса.

– Эти сплетни и ложь, Хэл! – воскликнул Маршал. – Я всегда был вашим верным слугой.

Молодой Король не ответил, но не повернул коня, чтобы скакать к замку.

Маршал поймал себя на мысли, что непреднамеренно пристыдил господина, заставив его поставить Эмара в положение, в каком оказался сам, впервые услышав россказни про королеву Маргариту. Желая увериться, что окончательно разубедил Молодого Короля, Уильям продолжил:

– Граф Лиможский способен стать могущественным союзником, Хэл. Он…

– Да понял я, понял!

Повисла неуютная тишина. Даже д’Икбефу и де Кулонсу хватило ума промолчать. Всадники ехали, слышались только скрип седел да команды сержантов.

К отчаянию Маршала, проехав совсем немного, Молодой Король остановил коня. «Господи Иисусе! – взмолился Уильям. – Не дай ему передумать!» Однако намерения господина оказались неожиданностью для него. Впереди виднелись стены большого бенедиктинского аббатства Святого Марциала, расположенного неподалеку от графского замка.

– Хочу посетить, – заявил Хэл.

Маршал скрыл удивление. Молодой Король был человеком верующим, как все, но предпочитал пиршественный зал церкви, а песни трубадуров – хору монахов. Едва ли мог его привлечь и осмотр здешней библиотеки, знаменитой своими нотными записями.

– Чтобы помолиться?

Он испытующе посмотрел на повелителя.

– Может быть. После.

Любопытство Маршала все возрастало.

– После чего, сир?

Молодой Король принял хитрый вид.

– У меня есть подарок для аббата.

Речь не о денежном вкладе, решил Маршал. Казна его господина была всегда пуста. «Возможно, он снова заставит раскошелиться меня», – подумал он.

– И какой же, Хэл?

– Плащ. – Заметив смущение Маршала, Хэл рассмеялся. – Увидишь.

Маршал кивнул, пытаясь понять, какую игру затеял Молодой Король.

Час спустя, когда они снова выехали на дорогу, Уильям вынужден был признать, что его хозяин – вовсе не дурак. Аббат монастыря Святого Марциала был впечатлен и обрадован знаком монаршего внимания: то был роскошный синий плащ из фламандской шерсти, валяной и трижды окрашенной, с оторочкой из соболя. На плаще были вышиты золотой нитью слова «Henricus Rex», то есть «Король Генрих». Не просто знак уважения, сказал себе Маршал, но и проверка того, насколько влиятельный аббат готов оказать ему поддержку.

Становясь при необходимости искусным льстецом, Молодой Король заявил, что плащ – только начало. Когда он сделается королем, когда будет повелевать Аквитанией, стоит ожидать куда более богатых подношений. Вскоре растаявший аббат уже толковал о всеобщем недовольстве Ричардом, который уже не один год правил здесь твердой рукой.

– Он ни во что не ставит местные обычаи. Но всегда щедр по отношению к церкви.

Последние слова настоятель сопроводил заискивающей улыбкой.

Молодой Король не сходя с места поклялся, что не позже конца зимы передаст для алтаря новенький крест, украшенный драгоценными камнями, после чего аббат благословил его и сказал, что из него выйдет лучший из королей.

Стоит сказать, однако, что аббат не спешил предложить свою поддержку против Ричарда, но Хэл, в мечтах видя себя уже на троне, этого не заметил. Чьей бы стороны ни держался на самом деле церковник, Молодой Король вновь вознамерился вступить в борьбу против своего брата.

Лучше было бы не вмешиваться, уныло подумал Маршал. Его хозяин приволочился бы за графиней и, одержимый похотью, забыл бы про расшитый плащ для аббата монастыря Святого Марциала. Теперь же, приободренный, Хэл разглагольствовал о владетеле Сен-Ирье и о том, сколько воинов ему нужно собрать, чтобы победить Ричарда.

Что сделано, то сделано, решил Маршал. Хоть жалей, хоть не жалей.

Необходимо послать новое письмо Ричарду.

Глава 16

К середине мая Ричард ушел далеко на северо-восток от Перигора, оказавшись у Гранмона – «Большой Горы» на местном наречии. Название показалось мне странным, потому как гора была не выше нашего Шлиаб-Фей, крупного холма. Предыдущие дни выдались тяжкими. Герцог раз за разом бил мятежных баронов, но ему не хватало войск, чтобы принудить их к покорности. Они же, подобно дворнягам, сбивались в стаю, объединяя силы. Нападения их становились все более частыми и дерзкими. Мы несли чувствительные потери. Занятые замки приходилось оставлять из страха потерять слишком малочисленные гарнизоны. Видя это, любой другой полководец отступил бы, но только не герцог.

Отправив послание своему отцу-королю, он пошел дальше. Наша тактика изменилась. Вместо того чтобы шествовать, подобно царственной процессии, мы перемещались под покровом темноты от одного укрепленного места к другому. Теперь мы тоже прибегали к засадам и ночным атакам. Таким образом, взятые и сданные нами крепости приходилось брать снова. Проходило два дня, и мы оставляли замок во второй раз. Филип заметил, что это напоминает безумную игру в шахматы, и с ним сложно было не согласиться. В землях менее плодородных мы