— Может, у кого-то будет пара волосков, — пожала плечами Озара. — Надо у местной знахарки поспрашивать, на индриков крестьяне не охотятся, зверь священный, но волосы, бывает, собирают: у них свойства лечебные. Втыкают всякие коряги специальные у берега, чтобы индрик почесался да оставил.

— О, я и не знала, что люди так делают, — удивилась Радмила, и Озара с воодушевлением начала рассказывать о местных обычаях вплоть до их первой остановки в Ладнополье.

После Ладнополья были Кожемякино, Медвежий Лес, Прислон и Большие Дубы, где всё проходило примерно по одному сценарию: они с сёстрами раздавали пряники, по сто раз повторяя и получая в ответ «Щедрое, доброе утро!», а потом и «Щедрый, добрый день!». Первыми их окружали ряженые дети, после подходили старики и только потом зрелые женщины и мужчины. Получить пряник старались лично из рук в руки. У крестьян считалось хорошей приметой ещё и прикоснуться к юдваргу, что сулило удачный год. Хотя касались в основном рукавов или подола, когда благодарили поясным поклоном. Оляна щедро дарила улыбки и почти каждого ребёнка гладила по голове или руке, отчего те радостно верещали и щербато улыбались. Ожеге в Прислоне сунули в руки младенца и попросили дать ему имя. Фантазии, и то с подсказки Оляны, у неё хватило лишь на Щедреца, в честь праздника, — впрочем, родители мелкого остались очень довольны.

В Яшмовку они въехали к началу подани, почти к заходу солнца. Раздали пряники и задержались из-за волос индрика, которые всё же оказались у местной знахарки.

— А то как же, есть, есть, — закивала румяная бабка в белых овечьих шкурах на вопрос Озары. — Есть волосы, сохранила я с осеней линьки. Фёкла я, знахарка, да. Тогда часть индриковых волос увезла на ярмарку, а часть оставила. Пойдёмте, княжны, пойдёмте, там оно. Да ещё и сразу вопрос решим с гостьей незваной из Яви. Правду бают, в Коляду грань меж мирами дюже худая, — приговаривала бабка, сноровисто шагая по деревне к своей избе. — Глянули на еёную одёжу: девка из Яви! Тут и Семак мелкий разобрался, что к чему. Привёл её значица. Я сразу ей нужного отвару дала, который из Гнезда присылали как раз перед Колядой, чтобы, как, значица, велено было, ежели што, с чужаками из Яви поступать. А потом и звать Навь Старшую, чтоб разобраться. Никто ж, кроме вас, не уведёт её, откудова пришла. Вроде как заблудилась, сказала Семаку-то. Ну, это понятно дело. Ладно хоть, не охотник какой с той стороны, умалишённый, тьфу ты.

— Значит, это женщина? — еле вклинилась в этот монолог Озара.

— Дык, кака женщина, говорю же: девка, юная совсем, одета странно да чудно, по-мужски, хотя в котомке еёной платье было и вроде как на ноги… черевики. Спит крепко после отвару-то. Её унесли да у печи положили, замёрзла, болезная. Я сразу сказала, что в Щедрец к нам сами приедут из Гнезда. Так что вас и дожидалася.

— Вы всё правильно сделали. Отвар, как я понимаю, тот, что на основе мака? — кивнула Озара и пояснила Ожеге с Оляной: — После длительного крепкого сна он вызывает спутанность сознания и люди не могут точно вспомнить, что происходило или как они попали в Беловодье, в общем, воспринимают реальность в искажённом виде. Его чаще всего используют… Лучше, чем пропавшие без вести люди, которых к нам занесло.

— И, как Алисе из Зазеркалья, им словно приснился слишком яркий и запоминающийся фантастический сон? — спросила Оляна.

— Да, что-то такое. После нескольких весьма болтливых заблудших путников, когда информация о Беловодье стала известна и его даже начали искать целые экспедиции, были приняты меры, — кивнула Озара. — Это веке в семнадцатом-восемнадцатом было. Теперь можно будет просто её вернуть домой даже, по адресу, или откуда она пропала, а она сама решит, что уснула или приступ был какой.

— А не найдёт нас снова-то? — спросила бабка-знахарка.

— Ну да, Эльдорадо, Шамбалу или Атлантиду тоже искали, — хмыкнула Ожега. — Не волнуйтесь, не найдёт. Такое очень редко бывает.

— Помните, мы «Унесённых призраками» недавно смотрели? — хмыкнула Оляна. — Наверняка эта девочка тоже шла-шла, перешла через воду какую-нибудь, и пришла в Беловодье. В эту пору так бывает, все это знают.

— Вот она, Явовская девка, — почти торжественно показала на искомую «попаданку» знахарка.

— О…

Каково же было удивление Ожеги, когда она увидела уложенную на шкуры одноклассницу Юлю Сорокину, с которой они расстались меньше суток назад, проводив со школьной ёлки. Юля сладко спала подложив руки под щёку.

— Вы видите то же, что и я? Сорокину Юлю? — тихо спросила Оляна, когда знахарка отошла за волосом индрика куда-то в сени.

— Может, просто похожая кто-то?

— Нет, это её куртка и кеды, и рюкзак её, — уверенно ответила Ожега. — И пахнет как Юля. Она это.

— И… что делать будем? — спросила Оляна.

— Отвезём её в Гнездо, — категорично заявила Озара. — На этот раз нужно во всём досконально разобраться.

— Согласна. Мне кажется, что Юля не случайно оказалась в Беловодье. А ещё думаю, что ей можно доверять, — высказала своё мнение Оляна.

— Свои секреты мы бы ей доверили, но существование Беловодья — это даже не тайна только нашего Рода, — усомнилась Ожега. — Тут придётся старшим рассказать и их решения ждать. А потом что? Память стирать?.. Мамы бы могли, они кудесницы, но не знаю… как-то это… Плюс её родные точно будут волноваться. Объявят в розыск, она же несовершеннолетняя. Так что вдобавок всё быстро надо делать, чтобы переполох не поднять. Или… не делать.

— Но… как-то она попала сюда. Это неспроста, — покачала головой Оляна. — Миша, считай, тоже. Вы меня до этого корили, что я не рассказала, а потом поздно было метаться.

— Так… Ладно. Когда вы ей дали отвар? — спросила Озара знахарку, которая как раз вернулась к ним.

— Так… утрось ещё не кончился, как она пришла. Вот, нашла я волосы-то.

— Ага, благодарю, держите, — заплатила Озара, забирая моток толстых волос. — Значит, около одиннадцати по времени Яви. Ещё несколько малых часов у нас есть, их хватит до нашего возвращения в Гнездо и чтобы вернуть домой, Яшмовка вроде последняя из списка ближних деревень…