а Оляна вкратце рассказала, что пару недель встречалась с тем парнем — Мишей, с которым сейчас Вера Берзинш гуляет, и что расстались они не слишком хорошо. Стало понятней, с чего одноклассница так бесится. Этот Миша половину вечера на них пялился.

Прислушавшись, Юля услышала голос матери, которая о чём-то спорила с бабушкой. Обычно они жили дружно, так что это её удивило. Она прошла на звуки и встретилась с тревожным молчанием.

— Что-то случилось? — спросила Юля, наткнувшись на многозначительные переглядки.

Оказалось, что да. Голова кружилась от свалившейся на неё информации. Да так, что захотелось на воздух. Прогуляться, пройтись, убежать…

Юля шла по знакомой дороге в сторону школы и пыталась уложить услышанное от мамы и бабушки. Отец и правда был ей не родным. По сути, и мама тоже, и даже бабушка — только какие-то вроде как дальние родственницы вроде троюродных тёток по маминой линии, и то не факт. А её родную мать звали Слава. И её убил родной отец Юли. И она на самом деле не Ивановна, а Витальевна. И фамилия у неё была не Сорокина, а Непрядова. Ну, или по фамилии матери, то она как у бабушки была — Лебедева. Мама ещё всегда шутила: была Лебедева, стала Сорокина… И на самом деле она даже не Юля! Слава назвала её Юлка, так было в документах. Но все называли Юля и потом даже её имя изменили при удочерении.

В общем, этот её настоящий отец, Виталий Непрядов, убил Славу вместе с Юлиной младшей сестрой, которой и года не было. А сейчас вернулся из тюрьмы, в которую его упекли, спустя девять лет. Вернулся раньше срока, который ему дали, совсем недавно, пару дней назад, и живёт практически в соседнем доме. И даже спрашивал про неё у мамы, которая оказалась в шоке от их встречи.

Как выяснилось, мама и Слава дружили с юности и были весьма похожи внешне. Обе красивые натуральные блондинки с зелёными глазами. Их даже считали родными сёстрами: так были похожи, — хотя Слава вроде бы была бабушке только дальней роднёй и приехала к ним в Ульяновщину из какой-то совсем глухой деревни и некоторое время жила у них. А потом вышла замуж и родила Юлю. Мама… ну мама, она приглядывала за Юлей, нянчилась, любила её, как племянницу. Она училась в Пскове, так что виделись на каникулах в основном, а потом, когда мама уже встретила её ненастоящего отца и они поженились, со Славой случилось несчастье. Люди видели, как та, окровавленная, с младшей дочкой на руках убегала в лес, а за ней с топором гнался обезумевший муж. Больше ни Славу, ни её младшую дочь никто не видел. Кто-то говорил, что Виталий загнал жену с дочкой на болота. Кто-то — что расчленил и утопил в озере. В общем-то, ни их трупов, ни останков так и не нашли. Юля всего этого ужаса не застала. Она тогда была в гостях у мамы… ну, которая мама. Та, чтобы немного разгрузить Славу с заботами о детях, взяла Юлю погостить на пару недель, сводить в парк аттракционов и просто по магазинам, чтобы купить что-то к школе. Юле было шесть. И в итоге она домой так и не вернулась и искренне считала мамой свою маму. Её ненастоящий отец ради мамы вроде как согласился удочерить её и через каких-то своих знакомых сделал ей новые документы так, что сама Юля и не подозревала, что родители ей не родные. Потом, как выяснилось, её ненастоящий отец вбил себе в голову, что Юля всё-таки родная дочка её мамы, потому что с годами они становились всё более похожи, и решил, что мама нагуляла её и втайне родила в Себеже, а потом бросила у бабки, чтобы выйти замуж «без прицепа». В историю с очень похожей Славой он не верил или не хотел верить.

— Но почему… Почему я не помню своей… родной матери и как жила здесь? — только и смогла выдавить Юля.

— Я не знаю, — отвела взгляд мама. — Я не хотела тебя как-то травмировать и напоминать. Ты обычно всегда была спокойной, но в тот вечер плакала и просилась домой, я еле тебя успокоила, а потом, уже перед сном, ты долго меня не отпускала, жалась ко мне и прошептала, что знаешь, что мамы больше нет. Мне стало очень страшно, потому что… у меня самой были какие-то странные предчувствия, что ли, или не знаю… Сердце не на месте было. А после твоих слов… Я позвонила соседям. У мамы тогда ещё телефона сотового не было, да и домашнего. И соседка мне и вывалила весь ужас, который вся деревня видела. Потом я всю ночь не спала. Там поиски организовали. Милицию вызвали. Потом только утром Витальку нашли, а их нет. Три дня ещё по лесу люди ходили, чтобы сестрёнку твою хотя бы отыскать. Даже из Пскова наряд с собаками приезжал. А там дожди пошли… в общем… Так и не нашли ничего. Но Виталика посадили на пятнадцать лет — а выпустили, видимо, за хорошее поведение да под амнистию.

— Мать его все пороги отбивала, за сына просила. Никаких денег на апелляции не жалела, — добавила бабушка. — Так что выпустили. Вроде как законодательство поменялось, или улик не хватает. Ведь тел так и не нашли.

— А за что он их?.. — тихо спросила Юля.

— Вроде выпил и приревновал, — ответила мама. — Он ревновал её страшно… Я… когда Иван на меня руку поднял и тебя… Я поняла, что могу закончить как Слава.

— А как… Как мою сестру звали? — задала последний вопрос Юля. Мама с бабушкой переглянулись и смущённо потупились.

— Вы… Не помните?

— Да ты знаешь, тоже как-то чудно её звали, по-новомодному, — ответила бабушка. — Мы её документов не имеем, чтобы тебе показать, они в той семье остались, но Слава назвала её вроде бы Дуняша или как-то так. Для нас она Дашенькой была. Слава говорила, что можно и Дашей называть. Вроде, что по церковному всё равно другое имя будет, так почему бы и не Даша. Но некрещёная девочка ещё была, Слава всё собиралась да откладывала… так что даже свечку поставить за упокой нельзя. Тебя-то и то после уже крестили. С тобой та же история случилась. В Ульяновщине церкви нет, а Слава не особо религиозна была, да и Виталий