их красть, это была его инициатива, и мне очень жаль. Естественно, мы не будем заимствовать твои идеи, но коллекция мне очень понравилась, не стану скрывать. Думаю, что тебя ждет успех.

– Посмотрим, – сдержанно кивнула Алена, вставая из-за стола и подходя к Александру, чтобы взять папку и проверить эскизы.

– Не сомневайся, тут все.

– А я и не сомневаюсь, – Алена подняла взгляд и чуть не пошатнулась. Неосторожно она подошла слишком близко и уже почувствовала тепло его тела и горький аромат туалетной воды, смешанный с легким алкогольным амбре. Он что, пьет? – А как твоя работа продвигается?

Спросила и тут же обругала себя. Нашла время для дружеских бесед!

– Никак, – честно признался Александр, борясь с желанием привлечь девушку к себе и вытрясти из нее, какого черта ей от него было нужно. Или просто поцеловать.

– В смысле?

– В прямом. Идей нет. Все, что предлагают девочки, вторично. К тому же с твоим женихом мы договорились, что я дам тебе свой персонал в помощь с коллекцией.

– Очень щедрое предложение.

– Я перед тобой виноват. Лариса знает, с кем связаться, даю ей полный карт-бланш. Ладно, надо идти. Вдруг меня неожиданно посетит вдохновение, а я не готов, – криво усмехнулся Александр.

– И где оно должно тебя посетить, в баре? – не выдержала Алена.

– А хотя бы и в баре, – пожал плечами Александр. – У тебя есть предложения получше?

И Алена, сама не веря, что она это говорит, сказала:

– Есть, – отчаянно пытаясь себя убедить, что ее чувства к Александру не имели к этому никакого отношения. Просто ей стыдно за то, что она его обокрала.

– И какие же?

– Предлагаю коллаборацию.

* * *

Работа шла круглосуточно. Они распределили между собой обязанности. Александр взял на себя маркетинг и продвижение – бедному Нико пришлось несладко, с утра до вечера бегал между журналистами, устраивал пресс-конференции, организовывал «сливы» будущей коллекции в прессу и обхаживал инфлюэнсеров и модных блогеров.

Алена сама разработала эскизы, дальше за дело взялись Глаша и Луша, пришедшие в восторг от ее идей. Удивительным образом Алене удалось объединить стилистику «Пиковой дамы» с мотивами «Аленушки». Она представила платья женственного кроя, которые можно было бы носить и глубокой осенью и даже зимой. Зима не повод влезать в обезличивающие джинсы и бесформенные штаны. У женщины должна быть возможность оставаться женщиной даже в ненастье. Точнее, именно в такие моменты и черпаешь силы в своей женственности.

Шерсть, джерси, плотный шелк и, конечно же, вельвет. Алена ушла от темных однообразных тонов. Наоборот, она предложила весенние яркие цвета и мотивы, которые могли бы расцветить унылый ноябрь и декабрь, когда порой жить не хочется от сырости и слякоти.

– Это гениально! – искренне восхитился Александр, рассматривая модель в приталенном платье из хвойно-зеленого вельвета, на котором расцветали ветки желтой мимозы. Плотный лиф, отороченный кружевом, длинные рукава, широкий пояс и длинная пышная юбка. Модель сочетала в себе винтаж с современной смелостью театрального эффекта. Волосы модели были распущены, минимум макияжа на лице, чтобы не отвлекать внимания от платья. Воплощенная женственность.

– Тебе правда нравится? – совсем по-детски спросила Алена, которая придумала эту модель для себя, а затем неожиданно захотела, чтобы и другие девушки могли себе позволить немного красоты и цвета в слякотный ноябрь.

– Ты шутишь? Это платье любую сделает королевой!

– Мы сделаем это нашим слоганом, – тут же встрял Нико, сидевший на предварительном показе вместе с Аленой, Александром, Ларусиком и Глашей с Лушей.

– Хорошо, – кратко кивнула Глаша, а Луша кивнула вместе с коллегой.

Предпоказ закончился, Ларусик с бывшими коллегами отправились инструктировать швей по подгонке некоторых моделей, Нико испарился, видимо, чтобы нести в массы новый слоган, пусть и не очень оригинальный, но вполне себе продаваемый. Александр и Алена остались одни, слишком поглощенные разговором, чтобы заметить Льва, который подошел к залу и остановился при виде этих двоих. Они стояли слишком близко и дышали в унисон.

– Я подумал про то платье с маками. А что, если мы изменим фон?

– Да, мне тоже показалось, что сапфировый лучше отдать под васильки…

– Синее на синем, да, ты прав, так будет лучше, а маки лучше на…

– Бронзовом! – воскликнули оба одновременно и рассмеялись.

За последний месяц, на протяжении которого онипроводили бок о бок много времени, стало совершенно очевидно – они мыслят одинаково, говорят одинаково и видят мир одинаково. Алена впервые за долгое время чувствовала себя счастливой, и даже встречи со Львом перестали ее тяготить. Она привыкла к его ежедневным букетам, а за традиционным вечерним ужином перестала жаловаться на жизнь и даже проявляла внимание к его делам.

Лев ушел незамеченный этими двумя, продумывая, что из тяжелой артиллерии ему придется задействовать. Было совершенно очевидно, что Алена равнодушна к деньгам и дорогим подаркам, придется использовать более утонченные методы.

От его предложения слетать в Вену на выставку Брейгеля Алена пришла в восторг. Лев также показалей Бельведер, полностью очаровавший девушку, а перед фресками «Поцелуй» она провела добрых два часа, чтобы рассмотреть и почувствовать ту любовь, которую художник попытался показать миру. В Музее истории искусств они проторчали целый день, сидя на диванах и рассматривая мировые шедевры.

Алене казалось, словно до этого момента настоящего мира вокруг нее и не существовало. Как будто всю жизнь она смотрела в замочную скважину и вдруг кто-то взял ключ и распахнул перед ней проклятую дверь. Возможно, страшная история с долгом была дана ей, чтобы она изменила свою жизнь к лучшему? «Но за все нужно платить», – тут же перебивала себя Алена, возвращаясь мыслями к тому факту, что вскоре ей предстоит выйти за Льва.

Он не торопил и не давил, давал ей пространство, и за это Алена была ему благодарна. Лишь один раз спросил, есть ли у нее пожелания по поводу торжества. Она слишком быстро ответила, что хочет сделать церемонию максимально простой – они распишутся, и все, никаких громких празднований она не хочет. «Потому что нечего праздновать», – мысленно продолжила она, но вслух не сказала, хотя это и так было очевидно. Алена ни секунды не сомневалась, что Лев легко считал окончание фразы. Он был кем угодно, но не дураком.

Алена была вынуждена признать, что Лев легко мог дать фору даже Александру. Он прекрасно разбирался в искусстве и искренне его любил. Он умел наслаждаться жизнью – хорошей едой, вином, обществом. Он был из тех людей, кто скорее останется голодным, чем съест готовый бутерброд.

Сидя за чашкой кофе и яблочным штруделем в кафе «Ландтманн», которое любил посещать Фрейд, Алена отважилась и задала Льву вопрос:

– И все-таки, кто привил тебе любовь к красивой жизни?

– А кто привил ее твоей бабушке?

– Бабушка моя из графьев, по ее словам. Ее бабушка была настоящей испанской графиней. У тебя тоже в роду были графы?

– Увы, – вздохнул