А тот лишь громко стонал:

– Помираю! Врача!

– Сначала расскажи: как и зачем ты убивал свои жертвы?

– Проклятая птица! – хрипел Игорь. – Она меня живьем зажарила! Я сдохну!

– Не сдохнешь! Максимум уродом останешься.

– Да он и так урод, хуже не станет!

– Отвечай!

– Пошли вы все! Мне нужен врач!

– Да, ты прав. Врач тебе нужен. Психиатр!

И Юра стоял на своем, пока Игорь не смирился и не заговорил.

– Я все скажу! – закричал он, когда убедился, что врача ему вызовут только в обмен на правдивые показания. – Да, это я убил всех этих людей! Виталька жалкое ничтожество, он на такое и не способен!

– Зачем убивал?

– Спрашиваете, зачем убивал? Нравилось мне это!

Игорь впал в такое состояние, что даже просто смотреть на него было страшно.

– Это не Витальку мои родители водили к психиатру, это меня они к нему водили! И таблетками они меня, меня пичкали! А когда я подрос, то таблетки их пить отказался. И добрый дядя психиатр был первым, с кем мы по грибы отправились. Очень уж он любил грибы собирать. И как раз в окрестностях озера Длинное. И совсем неудивительно, что однажды пошел он по грибки, да из леса и не вернулся! Пропал! Хи-хи-хи!

– То есть ты его убил?

– В трясине он остался лежать! Туда ему и дорога! Достал он меня своим мозгоклюйством. Все стремился разобраться, что у меня в голове делается. Ну я ему и помог в этом! Правда, когда понял, что там я скрываю, то совсем не обрадовался. Да поздно уж было! От меня еще никто живым не уходил.

– Кроме Витальки.

– Да, с Виталькой я дал маху. Признаю. Но все-таки вы тоже должны меня понять: не каждый день приходится родного брата убивать. Я тоже не чурбан какой-нибудь, разволновался чуток, ошибку совершил. Не проверил, правда ли, что я его убил. На свою меткость понадеялся. Да и то сказать, привык я с другими ножичком орудовать, а тут из пистолета пришло в голову стрельнуть. Правду говорят: «Пуля – дура, штык – молодец»! Ножичком уж я бы не промахнулся. А тут поверил, что прострелил его насквозь, а он возьми и выживи.

– Но зачем ты в него стрелял? В своего родного брата!

– Заподозрил он меня. Мы же с ним под одной крышей жили. Как я ни скрывался, как ни таился, вычислил он меня. Жаль. Так-то я зла к нему не питал, мог бы он еще жить и жить. У меня другой человечек на роль козла отпущения был приготовлен. Но уж тут коли так вопрос встал, что либо он, либо я, колебаться было нельзя. Пистолет припас. Вас в качестве свидетелей пригласил. А потом подстроил все так, чтобы Виталька сам из лагеря нашего убежал. Ну а когда он убежал, то вы все спали, а я за ним незаметно в лес один пошел. Там мы с ним встретились, поговорили, и я его застрелил. Ну а дальше вы все уже знаете.

– То есть ты Витальку застрелил вовсе не потому, что он тебе в убийстве вашего отца признался?

– Кто в убийстве отца? Он? Да он же и мухи не обидит! Это все я!

– Что ты?

– Это я батю веслом зашиб да в воду его тело сбросил. Груз к ногам привязал, камней в сапоги напихал, он и булькнул.

– А его почему ты убил?

– Очень уж он много вопросов мне задавать начал. Зачем я в лес один езжу. Да что я тут делаю. И слыхал ли я, что в окрестностях озера люди пропадать стали. А потом прямо меня спросил, не имею ли я отношения к этим исчезновениям. И так он на меня смотрел, понял я, что подозревает он меня. Опять же, вместе мы тогда жили. Вот я и подумал: если батю в живых оставлю, то он ведь за мной следить примется. Так ему недолго было и до правды докопаться. А если докопается, то помешать мне может развлекаться. Ну, я его и приложил веслом-то. Это несложно оказалось: чего бы он про меня ни думал, а никак не ожидал, что его родной сын на него руку поднимет.

– Как же ты осмелился?

– А мне чего надо было делать? Ждать, пока он меня разоблачит? У него бы не заржавело. Батя у меня был борец за правду и справедливость, поискать еще таких! Он бы меня не пожалел, если бы прознал, чем я тут занимаюсь. Виталька по глупости мог про мои развлечения проговориться, а батя сознательно бы меня сдал. Не мог я этого допустить!

– Значит, отца своего тоже ты убил.

– Убил.

– И в брата стрелял.

– Стрелял.

– И на Витальку свою вину свалить пытался.

– Тут у меня промашка вышла. Но если бы братец потрудился умереть, как я и рассчитывал, то все бы у меня отлично получилось. Да вот не повезло мне, выжил Виталька. Надо было его ножичком, как остальных.

– Чего же ты оружие сменил?

– Юра, ты совсем дурак? – неожиданно спокойно спросил Игорь. – Как бы я Витальку при необходимости за самого себя выдал, если бы его нашли убитым тем же способом, каким я всех остальных оприходовал?

– То есть ты готовился!

– Я же понимал, что рано или поздно у тех мужиков, которые в этих краях своими делами промышляли и трупы за мной подчищали ради собственного спокойствия, язык-то у них все равно рано или поздно развяжется. И расскажут они, каким образом жертвы на тот свет отправлялись. И могилки с телами тоже предъявят. Тогда убийцу искать станут. Вот тогда на Витальку я бы стрелки и перевел. Но ты представь: каюсь я в том, что маньяк – это мой братец, которого я своими руками порешил, идут его могилку вскрывать, и вдруг выясняется, что главный маньяк – Виталька, а убит он тем же способом, что и остальные. Это же верное палево! Нет, мне надо было всячески от моей деятельности дистанцироваться. Я вообще собирался из этих мест перекочевать куда-нибудь, где поспокойней. Слишком уж я тут наследил. И потом, я же рассчитывал, что маньяком моего мертвого братишку признают, а если новые жертвы вдруг появляться начнут и окажется, что время их смерти более позднее, чем смерть Витальки, то опять же сомнения в его виновности возникнут.

– Но тебе все равно пришлось бы признаться в убийстве Витальки.

– Ну и признался бы. Что тут такого? А сказать честно, рассчитывал я, что перед