— Кончины?

Я больше не сдержался и засмеялся во весь голос. Пугливость делает с ней смешные вещи.

— Нет, Лаура. Вызовем лифтёра, он нас достанет.

— Как мы его вызовем?

Страх дезориентирует её. Лаура перестает думать.

— Вот кнопка, Лаура, нажми её.

Девушка запрокинула голову и посмотрел на кнопку, которая находилась достаточно высоко, и она едва дотягивалась до неё — пришлось встать на носки. Губы снова дрогнули в улыбке. Насколько же она милая.

— Слушаю, — раздался грубый мужской голос, и Лаура беспомощно обернулась ко мне и дёрнула за рукав, прося говорить.

Я выдохнул.

— Здравствуйте, мы застряли в лифте.

— Адрес.

Она молча стояла и смотрела на меня. Так растеряно.

Когда вызов закончился, я вернулся к ней. Лаура обняла себя руками. Какой же я идиот. Конечно, ей холодно. Она раздетая, а я стою в куртке.

Спохватившись, я снял с себя верхнюю одежду и накинул на неё.

— Спасибо, — робко поблагодарила меня девушка, опускаясь на корточки. Её ноги тоже не помешало бы чем-то накрыть, но уже нечем.

— Ты замёрзла?

— Не сильно.

Я бы мог позвать её к себе, предложить прижаться, но, конечно, это будет лишним. Это будет слишком. Та ночь, когда это произошло, была единственной. Больше такого не будет, по крайней мере не сейчас. Тогда мы просто нуждались друг в друге настолько сильно, что потеряли сдержанность. А сейчас мы оба ещё в рассудке, и она не допустит этого. Это ведь Лаура избегала меня, свою подругу, значит, ей никто сейчас не нужен.

— Я знаю, что ты хочешь со мной поговорить, — резко выдаёт она, прерывая неприятную тишину.

— Да, — соглашаюсь я. — Очень хочу. Потому что ничего не понимаю, Лаура.

— Но я не готова говорить.

— Не готова говорить вообще? Ни о чём и ни с кем?

— Не знаю…

Она запуталась в себе, в своих желаниях. Всё, что я хочу, — помочь ей выпутаться. Удушающая тишина снова повисла в воздухе, создавая очень неприятную атмосферу. Мы оба не знали, как не попадаться в нити этой тишине.

— Я не готова говорить обо всём, что ты хочешь у меня спросить, — снова подала голос Лаура, не поднимая своих прекрасных глаз, цвета весенней листвы.

Мне хотелось смотреть на неё вечность. В её глаза. На её лицо. На её губы, которые не так давно коснулись моих. Я не понимаю, почему в последнее время Лауры так много в моей жизни, в моих мыслях?

— Что я хочу спросить? — я сосредотачиваюсь. На ней. Её взгляд всё ещё не поднят на меня. Она словно боится смотреть на меня. Словно я — гипнотизёр и обманом выманю у неё информацию. Пока Лаура не видит, я позволяю себе задержать свой взгляд на ней. Я не рассматриваю её голые ноги, живот. Я всего лишь обвожу глазами её лицо. Только сейчас я почувствовал, как вкусно от неё пахнет. Должно быть, она вот-вот вышла из душа, потому что у неё слишком пышные волосы, не такие, как всегда, значит, она их сушила.

— Аарон, — устало постанывает она, и мои уши навострились. — Я же знаю. Ты хочешь у меня узнать, почему я всю неделю игнорирую твои сообщения, почему я не общаюсь ни с тобой, ни с… Элизой.

Когда она подняла взгляд, я кивнул.

— Это именно то, что я хотел бы знать. Мне тяжело видеть тебя в таком состоянии, Лаура, и я очень хочу помочь тебе.

У меня комплекс спасателя. Я не смог спасти мать, хоть у меня и не было возможности. Поэтому я хочу спасти Лауру. Я не могу позволить ей сдаться. Я вижу, что она на грани — чувствую это. Чувствую, как сильно ей тяжело. И мне очень не хочется думать о том, что Лаура захочет сделать что-то.

— Ты не поможешь мне, Аарон. Сколько бы ты ни пытался. Меня пытались спасти все: и семья, и даже клиника, и психологи. Мне ничего не помогло. Я обречена, Аарона. Я обречена на вечные муки судьбы.

— Лаура, — я отбрасываю цепи, что сдерживали меня, и оказываюсь рядом с ней. — Пожалуйста, поделись со мной. Я очень тебя прошу. Я не хочу видеть, как тебе плохо, — снова повторяю я.

— Ладно, — вздыхая, соглашается брюнетка. — Я игнорирую тебя и всех в целом, потому что я боюсь.

— Чего ты боишься? — я мотаю головой, не понимая слов Лауры.

— Всех. Всех в этой жизни. Я боюсь жизни.

— Ты не должна бояться меня, Элизу.

— Аарон…нет, ты не понял. Я боюсь, что вы пострадаете.

— Почему ты так думаешь?

Она вонзает зубы в губу, замолкая. Потом снова открывает губы и закрывает в нерешительности. Я отстраняюсь, не желая давить на неё. Но девушка внезапно схватила меня за руку.

— Аарон, пожалуйста, только не злись на меня…

— Я не буду злиться на тебя, если тебе тяжело рассказывать мне о чём-то. Но я просто прошу тебя, как друг, не отворачиваться ото всех.

Мой взгляд мельком падает на её руки. Сука. Почему я этого раньше не заметил? Блядь. Сука. Блядь.

— Лаура… — у меня подрагивает голос, дёргается глаз. — Что ты…

Она улавливает то, куда падает мой взгляд. Отдёргивая свою руку, она накидывает на себя спавшую куртку, прикрывая свои порезанные или даже изрезанные руки. Я теряюсь. Я теряю весь контроль, видя это. Хватая её руку сильной хваткой, я всматриваюсь: есть старые, есть свежие.

— Аарон, мне больно! Отпусти!

— Что ты делаешь с собой?.. — тихо спрашиваю я, смотря в её уже залитые влагой глаза.

— Не твоё дело! Не твоё! Не твоё!

Она снова сходит с ума. Она снова кричит и плачет. И я делаю то же самое, что и в прошлый раз, — обнимаю её. Мне страшно представить, что переживает эта девочка изо дня в день. Мне страшно представить, из-за чего она всё это делает. Что должно случиться, чтобы человек старался так искалечить себя?

Я чувствую, как слабые руки Лауры сжимают мою одежду. Как она пытается выплеснуть всё на меня. Я сдержу всё, Гномик. Делай, если тебе от этого легче.

— Аарон, я не знаю, что мне делать, — заикаясь, всхлипывает девушка.

— Мы поговорим об этом. Ты расскажешь мне обо всём.

Я отстраняю её от себя и получаю кивок. Теперь всё будет хорошо.

— Когда я буду знать, что случилось, я разберусь во всём. Я вытащу тебя, Лаура.

В лифте мы пробыли час, а когда выбрались, тётя Лауры налетела на неё с вопросами: куда она могла выйти в домашней одежде на целый час? Я не показался, не хотел ставить Лауру