- Как-то… звучит…

- Обыкновенно.

Людей становилось больше. И женщина сбросила скорость, а после и вовсе остановилась.

- Змеи… змеи от людей страдают больше, чем люди от них. Их ловят. Бьют. Кто на жир, кто просто так. На гадючьих зубах настойки делают. Гадючий жир плавят, говорят, хорошо от болей в спине помогает. И змеиную воду опять же делают.

- Что это вообще? Хотя…

- Идемте, - женщина выбралась из грузовика. – А то затопчут… ишь, слетелись… развлечение.

- Развлечение?

- Отчасти. Хотя и тушат…

Цепочки людей выстроились от колодца, передавая друг другу ведра. Там, ближе к госпиталю, людей было меньше. Но и действовали они как-то больно уж слаженно. Бекшеев ничуть не удивился, увидев Тихоню, который и командовал процессом.

Ну да, кто еще.

- А, шеф… вы там постойте, - велел Тихоня. – Мы тут скоренько… тут и не горит-то толком.

Не госпиталь.

Дым валил откуда-то сбоку, едкий, черный. В него лили воду. Кто-то даже полез смотреть.

Морг.

Надо же. Какая неожиданность.

- Так что такое змеиная вода на самом деле? Приворотное зелье? Отворотное? Чудо-жидкость, которая способна…

- Избавить от нежеланного ребенка, - спокойно оборвала женщина. – В мое время змеиной водой называли именно это средство.

- В ваше время?

- Бросьте. В то, в котором я была молода и меня волновали подобные глупости.

- Дыма много, - появился Тихоня, размазывая по лицу сажу. – Снизу идет…

- Люди?

- Пациентов вывели всех, благо там три хромых и два кривых. Горит внизу. В морге. Но хорошо так горит… благо, стены укрепленные. Но зуб даю, подожгли…

- Надо же, как интересно, - столь же сухо и невыразительно произнесла Петровна. – Зачем кому-то поджигать морг?

Затем, что в нем оставалось тело Инги Северцевой.

Ждало некроманта.

А теперь…

- Зима где?

- Да… тут где-то была. Да не полезет она в огонь, шеф. Не дура же. Там… и близко из-за дыма не подойдешь. Гадость какая-то…

Раздался звон, и через расступившуюся толпу пробралась пожарная машина.

- А они не особо торопились, - Тихоня сплюнул под ноги. – Ладно… Зиме скажу, что вы тут… вы, главное, сами не лезьте… все не сгорит.

- Не сгорит, - согласилась Петровна. – Наверху противопожарные амулеты обновлялись согласно регламенту.

- А внизу?

Пожарные тянули рукава, но вновь же без особой суеты, скорее даже лениво. И люди, успокаиваясь, уверяясь, что пожар этот не так уж страшен, превращались в зевак.

- А внизу, полагаю, имел место пример экономии. В конце концов, это морг. Чему там гореть?

Вот именно.

И Бекшеев постарается выяснить.

- А вы тут, да? – смутно знакомая девушка выбралась из толпы. – Ужас какой! Просто страх! Я как услыхала сигнал… а вы жених, да? Зимы? А я Зина, но можно Зиночка. Меня все Зиночкой зовут…

- Где вы услышали сигнал?

На Зиночке был белый халат, пусть и мятый. И сама она гляделась мятою, всклоченной.

- Так… тамочки, - она махнула рукой. – Я ж сегодня дежурю. Мой черед. У нас обычно тихо… ну только из наших если кто начнет жаловаться, на боль там… еще как-то на храп. Тогда Питяков лежал. А он храпел так, что прям жуть! И что я сделаю? Мне вон через коридору всю слышно было. А им через стенку… ничего не сделаю. Нету от храпу лекарства! Вот… а сегодня тихо. Питякова еще когда выписали. А нынешние так сами поснули… а тут это вот! Ох, Милочка заругается теперь! Там же ж все, небось, повыгорит… ущербу будет!

- Погодите, - Бекшеев попытался вернуть к разговору. – То есть, вы дежурили…

- Ну да. Положено. Пациенты есть? Есть. Стало быть, и персонал наличествовать должен. Я и сидела… следила, значит, чтоб все в порядке.

- Спала, - сказала Петровна и уставилась на Зиночку мертвыми своими глазами, отчего у Зиночки рот приоткрылся. И она кивнула.

- Так… у нас же ж спокойно… - прозвучало это донельзя жалобно. – Тихо у нас тут. И спят все. Я сама проверила. Микитова спала. Нехайло спал. И еще…

Она перечисляла пациентов, загибая пухлые пальчики.

- Все спали. И я легла. Чего я там торчать буду? Если кому надобно, то разбудят. А то ж, если не спать-то, утром страх будет. Вот и прилегла на топчанчике. Один глазок прикрыла только! На минуточку. А тут оно как завоет! Как… жуть! Я и прыгнула.

- И дальше что?

- А чего? Народ тоже всполошился. Только Нехайло лежьмя лежал. Но оно и понятно. Он же ж пострелянный, мается, родимый… больно. Ему Захарка велел выдать снотворного. Я и выдала. Он и спал. Крепко… я велела всем выходить. По правилам так!

- Правильно, - похвалил Бекшеев.

- А там внизах уже дым шел! Я сразу докумекала, что из подвалу… Нехайло тащить пришлось! Я уж его и так будила, и этак. А он ни в какую! Еле на кресло взоперла, с колесиками. И то только до лестницы! А там уже тащить…

- Вы настоящая героиня.

- Так… - Зиночка засмущалась. – Я же ж по правилам…

- А из целителей кто-то был в госпитале?

- Не-а… тяжелых же ж никого. Они и ушли.

- Когда?

- Так… - Зиночка задумалась и даже лобик наморщила, вспоминая. – Сперва вы были… после они еще ругалися… Захарка с Милочкой…

- Почему?

- Не знаю. Баба Тоня за мной прилипла прямо. Все ходит, ходит… но я видела, что ругалися. Милочка аж прям вся красная из кабинета выскочила. И крикнула, что ноги Захаркиной в госпитале не будет. Зазря это она. Нашим-то с Захаркой проще. Мужик. А мужику всяко веры больше.

- Дура, - сказала Петровна чуть в сторону.

- И вовсе я не дура! А он дверью хлопнул так, что ажно госпиталь чуть не развалился! И сказал, что еще поглядит, чем дело закончится… что если некромант, то он все прозрит! Вот все… а правда, что некромант приедет? Всамделишний?!

- Возможно, - Бекшеев не любил врать без нужды.

Только…

Огонь – стихия жадная. Останется ли после него хоть что-то для Ярополка - большой вопрос.

- Жуть какая! – воскликнула Зиночка с восторгом. – Ну… Захарка и пошел. А после