А официально…

То, что аборты разрешили, еще не значит, что их приняли. Пойди какая баба в госпиталь, об этом точно узнают… тут и так, подозреваю, знают, кто и с чем приходит. И если синяки да ушибы с ребрами треснутыми – это нормально, обыкновенно, то вот аборт… за аборт со свету сживут.

Потому и надежней делать его не в госпитале.

А вот то, что Людочка в лес таскается, это бы заприметили.

- Во-вторых, её кандидатура довольно очевидна. И полагаю, раз уж Захар даже косвенно не пытался её обвинить, он полагает её действительно невиновной, - завершил Бекшеев.

- Думаешь?

- Думаю, что мне рановато считать себя гением…

- Надо же, какая скромность.

- Он бы дошел. Это же очевидно. Людочка буквально напрашивается, чтобы её проверили. И он бы проверил… нет, надо идти в лес.

- Пойдем.

Бекшеев морщится. Ну да, как-то наши с ним гуляния предыдущие по лесу фигово заканчивались. Но тут-то убийца тихий вроде, можно сказать, что интеллигентный.

- Сапоги только найти надо будет, - сказала я. – Если гадюк и вправду много.

Девочка подняла голову и дернула ушами, а потом тявкнула, заверяя, что ни одной гадюки и близко не подпустит.

- Знаешь, чем больше думаю, тем оно лучше складывается… помнишь фотографии? Надежды. И той женщины, Величкиной… и сегодня тоже в морге… она улыбалась. И выглядела спящей. А смерть от укуса гадюки ведь не быстрая. Я переговорил с Ярополком. Предварительно. И с матушкой тоже… так вот, оба утверждают, что укус, конечно, можно вообще не ощутить. Что чаще всего люди его и не ощущают. Что просто через пару часов начинается слабость. Место укуса отекает, краснеет… потом все остальное. Так вот, допустим, укус гадюки они все не ощутили. Шли там, шли… а она раз и все. Но дальше-то? Почему, когда стало плохо, а это ведь не сразу стало, постепенно, они не позвали на помощь? Не попытались выбраться? Не боролись за жизнь вообще? У Величкиной руки чистые. Понимаешь?

Понимаю.

Стало быть, она не ползла, пытаясь добраться до людей.

- И одежда тоже. У сегодняшней… я там вещи смотрел, так тоже все чисто. Почти. Такое ощущение, что женщина просто легла и уснула, а потом умерла. Так вот… может… эта ведьма давала им что-то? Что-то такое… зелье? Успокоительное? Снотворное? Скажем, чтобы расслабить мышцы… И чтобы процесс пошел легче?

- И отпускала? – я играю в сомнения. – Зачем? Если уж дала зелье, логично подождать, пока оно подействует?

- А если смысл был в том, что действовало оно не сразу, что… скажем… расслабление мышц и что-то еще? Да и инструкции могли быть… скажем, выпить дома. Или там…

- Дома… распарить ноги и выпить. Логичнее самой присмотреть бы, чтобы не было осложнений или там неожиданностей, когда кто-то да взял и помер. Но почему они сами не действовали по инструкции?

- Не знаю, - сказал Бекшеев. – Я даже не уверен, что такое зелье было, что… возможно, они и умирали-то от зелья, а не от укуса. Ладно, завтра приедет Ярополк. Он точно скажет…

Ночную тишину разорвал низкий гудящий звук. А затем раздался звон. И чей-то голос, там, за окном, громко крикнул:

- Пожар!

Девочка вскочила.

- Пожар… госпиталь…

Голоса доносились издалека. И все же я услышала.

Госпиталь.

Госпиталь горит?

- Иди. Я догоню. Постараюсь, - Бекшеев поднялся. – Только… осторожно там, пожалуйста.

Глава 20 Чешуя

Глава 20 Чешуя

«…в полночь ночи, которая дню равна, отыщи посеред глухого леса поляну, отмеченную тремя рядами дурных грибов. Средь людей несведущих именуется оная ведьминым кругом. Положи посеред поляны яиц куриных найсвежайших дюжину, еще столько же – кусков мяса с кровью. Поставь миску с молоком и другую – со сливками. Придет пора, и треснет земля, выпуская змею огромную цвета черного да с прозолотью. Увидит она подношение и примется есть и пить, а наевшись и напившись досыта, станет столь велика телом, что шкура её треснет. Тогда-то змея и примется кататься, из старой шкуры выползая. А уж потом, после, внове в трещину нырнет. Шкура же брошенная останется. И как трещина затянется, то войди в круг и шкуру возьми. Золотая чешуя суть золото. А вот черная – есть сила великая, земная. Из неё можно изготовить следующие зелья, которые будут иметь…»

«Большая книга ведьмовства и тайного знания»

Случались в жизни Бекшеева моменты, когда он остро ощущал свою слабость. И ведь давно уже осознал, смирился, свыкся с нею, а все одно вот…

И сейчас… бежать бы.

Госпиталь горит?

Какое замечательное совпадение…

- Вы куда? – хозяйка гостиницы была в том же строгом платье, что и утром. – Тоже пожар тушить?

В голосе её не было и тени насмешки. Как и иных эмоций.

Хотя… смешно, пожалуй. Куда Бекшееву пожар тушить.

- Мне надо посмотреть, что там. На месте.

- Я вас подвезу, - она вышла из закутка. – Если, конечно, это вам нужно.

- Очень. Спасибо.

Пусть нога почти и не болела, а до госпиталя не так и далеко, но на машине все равно быстрее.

- Не за что.

Машина – старый грузовик с зеленым тентом, угловатый, местами перекрашенный.

- Трофейный, - пояснила хозяйка, хотя Бекшеев ни о чем не спрашивал. – Купила дешево. Удобно, когда что-то перевезти надо. Мясо вот. Или молоко. Мебель опять же.

- Служили?

- Кто не служил.

Она не стала предлагать помощь, и Бекшеев сам забрался внутрь. Причем получилось почти легко.

- Связью занималась. Была ранена. Есть награды, - она говорила сухо и четко, словно доклад делая. – Муж погиб.

- Сочувствую.

- Вежливый.

- Завтра… приедет один человек… есть еще свободные номера?

- Хватает. Здесь не так много людей. Да и те, что есть, предпочитают подешевле, попроще. Не знаю, зачем я вообще с этой гостиницей вожусь.

Грузовик дернулся и задребезжал, но потом все же выбрался, покатился по дороге. Петровна – а имени её Бекшеев не спросил – включила фары, и полосы света выхватили тени людей, которые бежали куда-то туда.

- Расскажите, - попросил Бекшеев.

- О себе? Воздержусь.

- О змеиной воде. Вы местная?

- Местная… и сказки эти слышала. У нас тут всегда змей хватало. Ужи большей частью, но и гадюки встречались. Места такие, что кругом ручьи