Офелия хотела сказать, что это ее дверь, что она сама решит, когда впускать их внутрь. Она хотела, чтобы они ушли, потому что понимала, что это значит: больше работы, больше хлопот, никакого уединения. Она сердито посмотрела на Музыканта, который не сводил глаз с Лазурного – так она начала называть про себя это существо. Лазурный рыкнул что-то Музыканту, и тот попятился. Лазурный поклонился.

Что уж теперь тянуть. Офелия открыла дверь центра и жестом пригласила их внутрь.

Вошел за ней только Лазурный. Здесь, в узком пространстве коридора, стало особенно отчетливо слышно его дыхание, цокот когтей по полу; Офелия ощутила его запах. Открывая двери по обе стороны коридора, она медленно продвигалась к задней части здания. Швейные залы, операторская, склад, просторная общая кухня. У каждой двери Лазурный останавливался и заглядывал внутрь. Офелия называла комнаты, но за порог не заходила, и Лазурный послушно следовал за ней.

На кухне она включила и выключила воду, вспомнив, как заворожило это первых существ. Лазурный зашипел, но и только. Возможно, ему уже рассказали о том, что вода здесь течет из стен. Потом Офелия открыла большие холодильники; Лазурный подошел ближе, помахал руками, подгоняя холодный воздух к лицу. Потом поскреб по снегу темным когтем и попробовал, совсем как ее существа.

– Ку, – сказал он.

Офелия изумленно уставилась на него. Получается, кто-то из ее существ научил его этому слову? Значит, они поняли, что ее слова – это язык?

– Холодно, – сказала она и похлопала по стенке. – Холодильник. Холодильник делает холодно.

– Ку… куртинни…

Второе слово явно отличалось от первого и не напоминало ничего из сказанного Офелией. Она мысленно повторила свои слова. Холодильник. Холодильник делает холодно. Может быть, он попытался произнести «холодильник»?

– Холодильник, – произнесла она по слогам, медленно и четко. – Холодильник делает холодно.

– Куртинни аает ку, – проговорил Лазурный, тщательно отделяя слова друг от друга, как это делала она.

Неужели он пытается за ней повторять? Офелии хотелось в это верить. Она верила в это, когда общалась с детьми.

– Холодильник, – повторила она. Открыла дверцу снова, вынула пакет с едой. Показала ему. – Еда в холодильнике.

– Та у куртинни. – Существо протянуло руку и достало еще один пакет. – Та… – Это определенно был вопрос, но интонация, в отличие от ее собственной, была нисходящей.

– Еда, – согласилась она.

Конечно, оно пока не понимало, что такое «еда». Но, похоже, Лазурный схватывал все быстрее других. Быть может, поэтому его и привели? Если их общество хоть немного похоже на человеческое, возможно, ее знакомцы были разведчиками, а Лазурный – кем-то вроде специалиста по языкам?

Лазурный вернул пакет в холодильник и отвернулся. Офелия убрала свой, закрыла дверцу. Лазурный подошел к ряду моек. Потрогал вентиль на кране. Разумеется, ему, как и детям, которые только учились говорить, хотелось выучить как можно больше слов. Дети не хотели учиться ровно до тех пор, пока не запоминали первое слово; после этого их жажду познания было не остановить.

Офелия включила воду.

– Вода, – сказала она и подставила под струю ладонь.

Лазурный сунул в воду когти.

– Йатта, – проговорил он с каким-то булькающим рыком в начале слова.

– Во-да, – повторила Офелия по слогам.

Лазурный поднес пальцы к крану.

– Аает йатта… – С той же нисходящей интонацией, которая, как подозревала Офелия, означала вопрос.

В голове зароились мысли. Если «куртинни аает ку» означает «холодильник делает холод», то «аает» – это попытка произнести «делает», а значит, он только что сказал «делает воду». Офелия самодовольно улыбнулась. Для человека, который столько лет учил детей говорить, это было не так уж трудно. Она слишком стара, чтобы овладеть их языком, но они вполне могут научиться языку людей.

– Делает «вода есть». – Она покрутила вентиль, увеличивая напор. – Вода есть. – Она выключила воду. – Делает «воды нет». Воды нет.

– Аает йатта есть.

Офелия удивилась: «есть» прозвучало очень чисто. Почему же он не может произнести «делает», если может сказать «есть»? Лазурный постучал по вентилю.

– Аает йатта есть.

Офелия снова включила воду. Лазурный едва заметно кивнул. Что это – одобрение? Согласие? Благодарность? Она не знала.

– Аает йатта нннетц.

Делает воду… нетц? Нет? Офелия выключила воду.

– Воды нет, – сказала она.

Лазурный снова кивнул, а затем заозирался, явно высматривая что-то конкретное. Очевидно, что-то, о чем рассказали ему сородичи, но что? На кухне было много вещей. Офелия решила начать с очевидного и подошла к двери. Когда существо приблизилось, она показала на выключатель, а потом на потолочные лампы.

– Свет, – сказала она и коснулась выключателя. – Света нет. Свет есть.

«С» у него получился свистящий и очень длинный – никогда в жизни Офелия не слыхала такого длинного «с».

– Сссуетц. – Последний звук короткий и отрывистый. – Сссуетц есть. Аает сссуетц нннетц.

Офелия выключила свет. Лазурный щелкнул выключателем снова, повторяя новые выученные фразы: «свет есть», «света нет». Затем легонько, не нажимая, постучал по самому выключателю.

– Выключатель. Включает и выключает свет, – произнесла Офелия медленно, делая паузы после каждого слова.

Существо издало какой-то звук. Офелия распознала только «тей» на конце слова; что бы оно ни услышало и ни пыталось повторить, результат совершенно не походил на «выключа». Лазурный выжидательно глянул на нее, и Офелия попыталась еще раз:

– Вы-клю-ча-а-атель, – протянула она так медленно, что ей и самой это слово начало казаться до нелепости длинным.

На этот раз у него получилось нечто вроде «укюттей». Вероятно, это лучшее, на что способен его речевой аппарат. Для начала сойдет. Как бы там ни было, у него получалось куда лучше, чем у нее, когда она пыталась повторять за ними.

– Укюттей аает сссуетц.

Офелия переводила за ним как за маленьким ребенком. Выключатель делает свет? Как же объяснить, что выключатель не делает свет, а позволяет им управлять? Да и не слишком ли рано для таких подробностей? Если не объяснить сейчас, то не оберешься хлопот позже – это Офелия знала по опыту. Она уже слишком сильно обобщила, когда согласилась, что вентили делают «вода есть» и «воды нет».

Задача обучить чужаков человеческому языку вдруг вновь показалась ей сложной. Здесь нужны были простейшие слова, которые дети усваивали сами, «да» и «нет» из лексикона любой матери.

– Выключатель делает «свет есть», – сказала она. – Выключатель делает «света нет».

Она показала снова; Лазурный смотрел на нее слегка расширенными глазами.

– Выключатель не делает свет, – сказала она очень, очень медленно.

Лазурный моргнул.

– Не делает свет, – повторила она. – Делает «свет есть». Делает «света нет».

– Ннне. – Лазурный наклонил голову. Снова коснулся когтями выключателя, щелкнул. – Сссуетц нннетц. Ннне сссуетц.

– Не свет, – согласилась Офелия в темноте и снова включила свет. – Выключатель делает