стаканчики, и Минерва с удовольствием пригубила пряный пунш из портвейна, радуясь возможности занять руки, но когда слуга удалился, поставила емкость на столик.

– Не могу принять решение. – Она надеялась, что он поймет, о чем речь. – Все взвешиваю и… – Она передернула плечами.

– Не думаю, что это поддается взвешенному решению, и вряд ли так можно найти нужный ответ. Кроме того, не обязательно вообще что-то решать: ни сегодня, ни на будущей неделе, ни вообще когда-либо.

Но ей не хотелось все оставить как есть – слишком грустно. Если остаток жизни она проведет так же, как последние годы, это должно быть ее собственное решение. Ей не хотелось, испытав блаженство, отказывать своему женскому естеству только потому, что ей не хватило смелости избрать другой путь.

Чейз ничего не говорил, просто сидел рядом и держал ее руку в своей теплой ладони. Обстановка от ее нервозности становилась взрывоопасной.

Минерва, взглянув на него, не к месту вспомнила слова Бет, что ему доверять не следует. Надо было порвать с ним раз и навсегда, и не только ради собственного блага, но и ради его самого. Вот только ей хотелось совсем не этого. Она не сделала ничего дурного в своей жизни и уже устала жить в страхе, что никто в это не поверит.

Она с трудом сглотнула.

– Думаю, вам пора меня поцеловать.

Он так быстро исполнил ее желание, что последние слова было уже не расслышать. И от этой близости плотину, едва сдерживавшую ее страсть, буквально смело.

Он повернул ее лицом к себе и стал покрывать поцелуями: глаза, лоб, щеки – осторожными, губы – не слишком. Его стремительный порыв свидетельствовал о том, что он не был и вполовину так беспристрастен, как пытался изображать на протяжении получаса.

Стиснув ее в объятиях, он принялся лихорадочно покрывать поцелуями шею, плечо, обнаженную кожу над воротом пелерины. Ей были знакомы эти ощущения удовольствие, и она охотно уступила ему. Ее кровь взыграла, она наслаждалась сладостной свободой, которую они дарили.

Даже не переставая целовать ее, Чейз каким-то образом сумел избавиться от сюртука. Тогда она почувствовала близость его тела, такого сильного и твердого. Его шейный платок исчез, и она рискнула поцеловать его шею. Он прижал ее к себе, словно моля о продолжении, пока его рука управлялась с пуговицами пелерины.

Она на мгновение отстранилась, оглядела библиотеку.

– Ты собираешься заняться этим здесь?

Поцелуи стали чуть спокойнее.

– Только если ты не против.

Ковер, хоть и явно дорогой, с густым ворсом, выглядел не слишком-то привлекательно.

– Мне кажется, это не слишком разумно.

Он все понял и помог ей подняться.

– Идем со мной.

Ему не пришлось вести ее далеко. Все его комнаты располагались на одном этаже, так что спальня была неподалеку. Вскоре Чейз распахнул перед ней дверь, а потом защелкнул за ними замок.

Комната оказалась очень уютной, хоть и сразу было видно, что принадлежит мужчине, достаточно просторной, немного старомодной, с панелями темного дерева, доходившими до середины стены, а также окружавшими кровать. Грозные тени прошлого подкрались к Минерве, едва она посмотрела на постель, но она постаралась насытить свой взгляд и мысли другими образами.

На окнах и кроватных столбиках висели белые занавески. Ничто здесь ее не удивило. Комната подходила ему идеально. Он не из тех, кто придает особое значение моде. Его одежда явно была сшита лучшим портным из самых лучших тканей, но не вопила о богатстве ее обладателя.

Чейз закрыл другую дверь, и Минерва поняла, что там гардеробная.

– Хочешь, чтобы я разделась?

– Просто стой на месте.

Он взял с письменного стола ключ и запер гардеробную.

Они стояли по разные стороны комнаты лицом друг к другу, кровать разделяла их. Мягкий свет единственной лампы позолотил белые занавески, и здесь, при тусклом освещении, которое красило его лицо и тело, Чейз был настолько хорош собой – сильный и восхитительно мужественный, – что у Минервы захватило дух.

– Теперь можешь раздеться.

Он, по-видимому, собирался наблюдать.

Управляясь с мелкими пуговицами на платье с пелериной, застегнутом спереди, она гадала, уж не подспудное ли вожделение заставило ее выбрать именно его. Пальцы у нее дрожали, так что на возню с застежками ушло немало времени. Наконец она справилась, и платье, соскользнув с плеч, легло вокруг ее ног. Взгляд Чейза проследил за кучкой ткани и медленно поднялся вверх.

Минерва взялась за корсет и нижние юбки. Чем больше она нервничала, тем больше на это уходило времени и тем сложнее становилось справляться с завязками. Но он, похоже, получал от этого удовольствие. Так что она стала раздеваться медленнее, чтобы это выглядело изящнее. Кроме того, она нашла приятную чувственность в том, чтобы снимать с себя одежду вот так, слой за слоем.

Оставшись в одной нижней сорочке и чулках, она наклонилась было, чтобы снять и их, но он тихо заметил:

– Я бы предпочел, чтобы чулки ты приберегла напоследок.

Это означало, что ей придется обнажиться до конца: вот так, бесстыдно, еще даже не будучи в постели или в его объятиях. Она собрала волю в кулак и сняла нижнюю сорочку.

Она смотрела на него, делая вид, что нисколько не смущена и ничего особенного не происходит. Его лицо напряглось от желания, а в глазах словно вспыхнул огонь. Он встретился с ней взглядом, и по ее телу пробежала волна дрожи. Потом еще одна. От каждой из них что-то внутри у нее взрывалось, посылая новые волны возбуждения одну за другой.

Чейз взглянул вниз, напоминая ей о чулках. Она поставила ногу на стул и медленно стянула первый чулок. Осознание, что могла приоткрыть эта поза, глубоко всколыхнуло ее чувства. Опустив ногу на пол и поднимая другую, она заметила, что Чейз сделал пару шагов в сторону, чтобы лучше видеть ее наготу.

Возбужденная настолько, что едва держалась на ногах, она распустила завязки второго чулка и начала снимать его. Внезапно Чейз оказался прямо перед ней, опустившись на колено, поставил ее ногу на второе и взялся за край чулка.

Она взглянула вниз, на его сильные руки, медленно стягивавшие с нее чулок. Наклонив голову, он коснулся губами внутренней стороны ее бедра, поднялся выше, еще выше, так высоко, что она ощутила его дыхание у себя между ног, легкое как перышко.

Она не смела закрыть глаза, боясь, что пошатнется и упадет. Так что она смотрела на его затылок и руки, чувствовала его поцелуи и едва сама не забыла, как дышать. Поцелуи не прекращались ни на минуту, но чулок куда-то исчез. Чейз все еще