Кровь все еще сочилась из большой раны. Я промокнул ее платком и досуха вытер кровь.

– Отлично, – сказал я. – Теперь сожмите зубы и отвернитесь. – И плеснул жидкость на рану.

Резкая судорога передернула его тело, а затем перешла в мелкую дрожь. Он даже не вскрикнул – я и не ожидал иного. Я стряхнул носовой платок и приложил его к ране, забинтовав длинной полосой ткани, которую пришлось оторвать от собственного плаща.

– Выпьете еще?

– Да, воды, – ответил раненый. – А потом, боюсь, мне потребуется сон.

Он попил, и тут же голова его склонилась на грудь.

Я сделал ему что-то вроде подушки и прикрыл плащами убитых.

А потом сел рядом и стал следить за веселенькими черными пташками.

Он не узнал меня. Неудивительно. Откройся я ему, тогда, может, и узнал бы. По-настоящему мы никогда не встречались, полагаю, однако в определенном смысле были связаны.

Я шел сквозь Тень в поисках одного места, особого места. Некогда оно было уничтожено, но в моей власти воссоздать его снова, ибо Амбер отбрасывает бесконечное множество Теней. А сыны Амбера могут перемещаться среди них по праву рождения. Зовите Тени параллельными мирами, если хотите, или альтернативными вселенными, если угодно, или порождениями воспаленного сознания, если осмелитесь. Я зову их – тенями, как и все, кто обладают властью перемещаться по ним. Мы избираем возможность и движемся, пока не достигнем ее. А значит, в известном смысле и творим искомый мир. И пока хватит об этом.

Поставив парус, плыл я к Авалону[94].

Я жил там давно, много столетий назад. Но это длинная и сложная история, болезненная и славная – может, и расскажу ее потом, если доживу.

И вот я приближался к моему Авалону, когда по пути мне попались раненый рыцарь и шестеро мертвецов. Если бы я решил пройти мимо, я, возможно, дошел бы до места, где шестеро мертвы, а рыцарь стоит целый и невредимый – или, напротив, до места, где он валяется трупом, а они стоят над ним и смеются. Иные говорят, что все это несущественно, потому что это просто разные возможности, а следовательно, в Тени все они существуют.

Мои братья и сестры – пожалуй, кроме Жерара и Бенедикта, – даже и не оглянулись бы. Но я стал довольно мягкосердечен. Прежде я таким не был. Наверное, долгие годы в Тени Земля размягчили меня, возможно, муки в темницах Амбера напомнили о цене людских страданий. Не знаю. Знаю только, что я не сумел пройти мимо, узрев страдания в виде того, кто походил на другого, кого я некогда называл своим другом. Шепни я теперь ему на ухо свое имя, я наверняка услышу в ответ взрыв проклятий и горестную историю.

Ладно. Такую цену я готов заплатить – поставлю его на ноги и исчезну. Вреда никакого, и, может быть, немного добра – хотя бы для этого, другого.

Я терпеливо сидел и ждал. Через несколько часов он проснулся.

– Привет, – сказал я, откупоривая флягу. – Еще выпьете?

– Спасибо. – Он протянул руку.

Сделав несколько глотков, он возвратил мне флягу и произнес:

– Прошу прощения, я не представился, с моей стороны это невежливо…

– Я знаю вас, – прервал я. – А меня зовут Кори.

Он словно собирался спросить: «Кори какой?» – но передумал и кивнул.

– Прекрасно, сэр Кори, – понизил он меня в ранге. – Я должен поблагодарить вас.

– Лучшая благодарность для меня в том, что выглядите вы получше, – ответил я. – Есть хотите?

– Да, очень.

– У меня найдется немного вяленого мяса и ломоть хлеба, который мог быть и посвежее. Еще большой кусок сыра. Ешьте сколько хотите.

Я передал ему провизию.

– А вы, сэр Кори? – спросил раненый.

– Я уже поел. Пока вы спали.

Я многозначительно огляделся по сторонам, он ухмыльнулся.

– …И вы в одиночку уложили всех шестерых? – спросил я.

Он кивнул.

– Впечатляюще. Но что же мне теперь с вами делать?

Раненый попытался заглянуть мне в глаза, но не сумел.

– Не понимаю, – ответил он.

– Куда вы направлялись?

– У меня есть друзья, лиг за пять к северу. Все случилось как раз по пути. Только я сомневаюсь, чтобы кто-то, будь то сам дьявол, способен пронести меня на спине даже одну лигу. Если бы я мог встать, сэр Кори, вы бы получили лучшее представление о моих размерах.

Я встал, обнажил клинок и единым взмахом перерубил деревце дюйма два толщиной, ободрал кору и подрубил ствол до нужной длины. Повторил все еще раз, а потом поясами и плащами убитых связал обе жерди в носилки.

Он внимательно наблюдал за мной:

– Клинок ваш смертоносный, сэр Кори, да к тому же, похоже, серебряный…

– Как насчет небольшого путешествия? – спросил я. Пять лиг – это около пятнадцати миль.

– А как насчет убитых? – вопросом ответил он.

– Вы что, хотите устроить им христианское погребение? – удивился я. – К черту, природа позаботится о себе сама. Отсюда пора уходить, они уже пованивают.

– Следовало бы хоть прикрыть их. Бились они храбро.

Я вздохнул.

– Ну ладно – если потом вам будет спокойнее спать. Лопаты у меня нет, так что могу разве что сложить каирн. Но это будет братская могила.

– Подойдет, – ответил раненый.

Пока я укладывал всех шестерых рядом, он бубнил себе что-то под нос, должно быть, молитву об убиенных.

Потом я оградил мертвых камнями – их вокруг было довольно. Хотелось побыстрее закончить, поэтому я выбирал камни побольше.

Тут-то я и прокололся. Один из валунов весил фунтов четыреста, я не стал перекатывать его, а просто ухватил и поставил куда надо.

Раздался изумленный вздох – конечно, он все заметил.

Пришлось ругнуться:

– Проклятье, чуть не надорвался!

Впредь я выбирал камни поменьше. Закончив, я спросил:

– Ну, готовы в путь?

– Да.

Я поднял его на руки и переложил на носилки. Раненый закусил губу.

– Куда теперь? – спросил я.

Он махнул рукой в ответ:

– Обратно по тропе. Надо идти влево до развилки, а там направо. И как вы собираетесь…

Я поднял носилки вместе с ним, как колыбель с младенцем. Потом направился к тропе.

– Кори? – спросил он.

– Да?

– Из всех, кого мне доводилось встречать, вы один из самых сильных… Такого человека я должен бы знать…

Я не хотел торопиться с ответом. Но все же произнес:

– Пытаюсь сохранить форму. Здоровый образ жизни и все такое.

– …и голос ваш мне как будто знаком.

Он посмотрел вверх, пытаясь разглядеть мое лицо. Я поспешил сменить тему разговора.

– Кто же эти друзья, к которым мы идем?

– Мы направляемся