Между тем в условиях формирования двух новых армий и фронтового управления к середине сентября 1944 г. общая штатная численность польской армии достигла 293,3 тыс. человек (из них в боевых частях – 199,4 тыс.), а списочная – 193,4 тыс. человек (в боевых частях – 104,6 тыс.)[798]. К концу ноября 1944 г. при сохранении штатной численности (294,4 тыс. человека), списочная укомплектованность достигла 228,4 тыс. человек, из которых 143,5 тыс. приходилось на боевые части[799]. Прирост численности офицеров не успевал за расширяющимися штатами Войска польского. Например, к 25 сентября 1944 г. по списку в Войске польском имелось 15,4 тыс. офицеров, а к 1 января 1945 г. – уже 28,3 тыс. человек. Однако до штатной укомплектованности было еще далеко: в первом случае не хватало почти 50 % офицеров, во втором – 29 %. Укомплектование под-офицерами шло более успешно и к 1 января 1945 г. достигло показателя 83,7 % от штатной численности[800].

При таких темпах формирования нехватка офицерского состава была основным фактором, сдерживавшим их рост. 29 сентября 1944 г. главнокомандующий Войском польским М. Роля-Жимерский докладывал И.В. Сталину о том, что «недостаток своих офицерских кадров, особенно офицерских кадров специальных родов войск» является «основным затруднением в проведении мероприятий по развертыванию вооруженных сил Польши»[801]. «Мы могли бы уже сейчас развернуть массовую армию. Но кадры, кадры! Это наше самое узкое место», – восклицал М. Роля-Жимерский в одной из бесед[802]. Польское командование, одновременно начавшее формирование десятков частей и соединений, вынуждено было большинство из них содержать в большом некомплекте, который к 1 сентября 1944 г. составлял 45 % штатной численности[803]. Острая нехватка офицерского состава стала одной из главных причин сокращения программы строительства польской армии в ноябре 1944 г.

С переносом с июля 1944 г. театра военных действий на территорию Польши появился новый источник пополнения рядов офицерского состава. В ряды Войска польского по мобилизации, добровольно или из бывших германских лагерей для военнопленных стали прибывать профессионально подготовленные кадровые офицеры «старой» польской армии. Первоначально польское командование серьезно рассчитывало на этот источник. В июле 1944 г. М. Роля-Жимерский даже обратился к начальнику ГУК НКО генерал-полковнику Ф.И. Голикову с просьбой «больше офицеров средней группы пехоты в польскую армию не направлять, так как их много будет в освобожденной Польше»[804].

Однако мобилизация офицеров, проведенная на освобожденной территории Польши на правобережье Вислы, не дала ожидаемых результатов: за весь 1944 г. было мобилизовано только 19 % запланированного числа офицеров[805]. Из 2249 офицеров, явившихся в первую волну мобилизации, удалось призвать только 923 человека (41 %). Остальные по тем или иным причинам добились освобождения или отсрочки от военной службы[806]. Всего до конца 1944 г. на освобожденной территории Польши были зарегистрированы 6812 офицеров и 32 400 под-офицеров, из которых были мобилизованы 4841 офицер и 24 923 подофицера[807].

Постепенно выяснилось, что значительная часть мобилизованных офицеров относилась к старшим возрастам. За время оккупации многие из них обзавелись мелким предпринимательским промыслом – владели лавочками и мастерскими. Поэтому многие мобилизованные офицеры не хотели отрываться от своих родных мест и всеми правдами и неправдами добивались для себя брони: численность забронированных за предприятиями, учреждениями и освобожденных по семейным обстоятельствам польских офицеров доходила до 52 %. В связи с этим М. Роля-Жимерский требовал принять максимальные меры по их разбронированию[808].

В отношении профессиональной подготовки все мобилизованные офицеры существенно отстали от реалий современной войны и нуждались в переподготовке. Неудивительно, что из числа мобилизованных офицеров первой волны немедленно в строй было направлено только 170 человек[809]. По воспоминаниям очевидцев, переподготовка проходила в целом формально – как минимум, потому, что преподавателями выступали советские офицеры, не говорившие по-польски. Столь же формальной была и политическая проверка: выясняли лишь анкетные данные о социальном происхождении и имущественном положении[810]. Свое «истинное политическое лицо», как тогда говорили, мобилизованный офицер проявлял уже на службе.

Часть мобилизованных офицеров была связана с Армией крайовой. Советская сторона отмечала, что польские офицеры с освобожденных территорий Польши были «в своем большинстве реакционно настроены»[811]. В отличие от рядовых солдат, офицеры АК, как правило, «отказывались идти в армию Берлинга»[812]. Если их все же принимали в Войско польское, некоторые из них совершали «убийства офицеров Красной армии, польских офицеров-демократов, уводили в леса полностью вооруженные подразделения, совершали одиночные дезертирства»[813]. Таким образом, как отмечалось в одном из обобщающих докладов о состоянии офицерских кадров Войска польского, ни с военной, ни с политической точки зрения офицеров «старой» польской армии, пригодных к тому, чтобы «выполнять работу по строительству Польского государства и армии, почти не было»[814]. Комментируя отбор польским командованием кандидатов в военные училища, «советские специалисты сетовали и на то, что при отборе в военные училища не проводилось должного политического отсева», в результате чего «принимались аковцы; многие в период немецкой оккупации работали на немцев, из среды крупных торговцев и промышленников»[815].

В начале 1945 г. ситуация с офицерским составом коренным образом изменилась по двум причинам. Во-первых, была освобождена почти вся территория Польши, и на освобожденных территориях немедленно разворачивалась регистрация офицеров. Во-вторых, 19 января 1945 г. эмигрантское правительство приняло решение о роспуске Армии крайовой и освобождении ее военнослужащих от присяги, разрешив им (в случае опасности репрессий им или членам их семей) вступать в ряды Войска польского. Это побудило десятки тысяч офицеров и подофицеров к легализации.

Всего с середины 1944 г., то есть после перехода советскими войсками р. Буг, и до 9 мая 1945 г. было зарегистрировано 39,9 тыс. польских офицеров (из которых 24,8 тыс. были признаны годными к строевой или нестроевой службе) и 177,7 тыс. подофицеров (102,9 тыс. годных к строевой службе). Правда, далеко не все они были призваны в Войско польское. Всего за годы войны было мобилизовано 9108 офицеров и 26 380 подофицеров. К маю 1945 г. в его рядах насчитывалось более 5 тыс. мобилизованных офицеров, или около 14 % всего офицерского состава[816]. По сравнению с советскими офицерами и польскими офицерами нового производства, они оказывались в значительном меньшинстве.

солдат армии Берлинга и АЛ (Армии людовой)», подчеркнув при этом, что «энергичная агитация в рядах армии Берлинга должна вестись всяческими способами» (Русский архив. Т. 14 (3–1). С. 468).

Следует отметить, что значительная часть польских кадровых офицеров (около 6 тыс. человек), плененных в 1939 г. вермахтом, в 1945 г. вернулась в Польшу. Однако в конце войны вакансий для них в Войске польском уже не было, и они зачислялись в резерв[817].

Служебные и личные отношения «старого» и «нового» польского офицерства, как правило, были напряженными. «Старые»