недели, когда я от скуки уже немного освоила вязание и начала вязать себе шарф, раздается телефонный звонок. Я кладу полотно на колени, до сих пор не понимая, на кой черт мне сдался этот шарф, и беру с подлокотника дивана телефон. Сердце в груди грохочет так, что закладывает уши. Оно все еще надеется на чудо. Но чуда не происходит…

– Привет, Вил, – отвечаю на звонок.

– Как ты? – спрашивает он, я слышу на заднем фоне звуки проезжающих мимо машин.

– Вот, вяжу шарф, – стараюсь, чтобы мой голос звучал беззаботно.

– О, в Лос-Анджелесе он тебе определенно пригодится, – смеется Вил.

– Так я и подумала. Климат меняется, знаешь ли.

– Прекращай смотреть новости про глобальное потепление, – хмыкает он. – Я вообще по делу.

– Я вся внимание.

Сердце снова заходится, ведь оно, наивное, думает, что Вилмер позвонил, чтобы передать какие-нибудь новости о Ноа.

– На пятницу назначено первое заседание суда со свидетелями. Предварительное было в прошлый четверг. Поскольку дело государственное, рассмотрение двигается быстро.

– Это хорошо. Так я скоро смогу вернуться домой?

– Учитывая то, что все виновные за решеткой, думаю, да. Будь готова к девяти. В десять начинается заседание. Ноа заберет тебя и отвезет в суд.

– Ноа? – произношу пересохшими губами.

– Ну да.

– А почему не ты?

– Меня нет в городе, и к пятнице еще не вернусь. А что такое? Это проблема?

– М-м-м… нет-нет, – после некоторой заминки спешу заверить его. – Все нормально. Просто ты позвонил, вот я и подумала, что именно ты отвезешь меня.

Вил отшучивается, что так было бы справедливо, учитывая, сколько мы не виделись, а потом мы прощаемся.

В пятницу я готова пить успокоительные и запивать их чем-нибудь крепким. Нервы просто не выдерживают. Желудок так сильно скрутило в тугой узел, что я даже не смогла позавтракать. В меня влезли только чашка кофе и стакан воды. Но кофе лучше было не пить, потому что он еще сильнее разогнал сердце, и теперь я рискую умереть от тахикардии.

Телефон пиликает входящим сообщением, и я смотрю на экран.

Н: “Спускайся, я на улице перед домом”

Сухой, деловой тон. Хотя чего еще я могла ожидать после того, как буквально вышвырнула Грина из своей постели?

Вытерев влажные ладони о салфетку, бросаю скомканную на столешницу кухонного островка и, взяв сумку, выхожу на улицу.

Я стараюсь игнорировать истерики своего сердца, когда иду к знакомой машине. Ноа стоит у водительской дверцы, опершись предплечьями о крышу машины. Одна его ладонь сжата в кулак, а вторая накрывает ее, как будто повторяя форму. На носу Ноа темные очки, и я не вижу его глаз. Это дарит облегчение и в то же самое время напрягает еще сильнее.

– Привет, – подойдя к машине, тихо здороваюсь я.

Молча кивнув, Грин садится на водительское место и заводит автомобиль. Я проскальзываю в прохладу салона и, как только закрываю за собой дверцу, машина срывается с места.

До суда мы едем в полной тишине, даже радио не играет. У меня появляется порыв извиниться, но я не понимаю, за что. Я же не обязана. Тогда я поступила так, как считала нужным. И если думать головой, я все еще согласна с решением оборвать связь с Ноа. Но сердце… сердце совершенно не согласно. Оно кровоточит и разрывается. Оно тянется к своему хозяину, который крепко сжимает кожаную оплетку руля.

Мы паркуемся возле здания суда за пятнадцать минут до начала заседания. Бросив еще один взгляд на мужественный профиль Ноа, я дергаю ручку двери, но она не поддается.

– Выпустишь меня? – спрашиваю я, а Ноа продолжает пялиться в лобовое стекло.

Он уже отпустил руль, и теперь его руки покоятся на бедрах, а спина прижата к сиденью. Вся его поза говорит о расслабленности, но я чувствую, насколько сильно он напряжен.

– Почему, Лиана? – спрашивает он сухо.

Я понимаю, о чем он спрашивает. Боюсь отвечать, но еще больше боюсь, что если промолчу, он не отстанет.

– Думаю, мы достаточно развлеклись. Хорошее было приключение. И чтобы оно оставило приятные воспоминания, важно вовремя его закончить.

Мой голос звучит так, будто я вожу языком по наждачке. Скрипучий и в то же время глухой, будто я к чертям стерла язык, и мне больно разговаривать. Хотя так, в сущности, и есть. Мне стоит неимоверных усилий выдавливать из себя правильные слова.

– Что, если я скажу, что влюбился? – негромко произносит Ноа и резко поворачивает голову.

Когда наши взгляды сталкиваются, все тело обдает кипятком. Мои внутренности сжимаются, а волоски на голове шевелятся. Я тяжело сглатываю и размыкаю пересохшие губы.

– Отвечу, что ты идиот, – произношу сипло.

Ноа еще несколько секунд сверлит меня тяжелым взглядом, а потом отворачивается, нажимает на кнопку разблокирования двери и ждет, пока я покину машину.

Глава 44

Лиана

Я жду, что Грин с визгом шин сорвется с места и уедет от здания суда, но оборачиваюсь на хлопок водительской дверцы. Поджав губы, Ноа блокирует двери и обходит машину.

– Пойдем, – не останавливаясь, бросает сухо и поднимается по ступенькам ко входу.

Я тащусь за ним. Не знаю, на что рассчитывала. Может, на то, что он уедет, а я одна пойду в суд. Или что меня заберет здесь кто-то из его коллег. Да, наверное, на это я и надеялась, потому что мне больно находиться рядом с ним. Ощущать его запах, смотреть на широкую спину, покрытую тканью черного пиджака, чувствовать напряжение между нами. Звенящее, тяжелое, оседающее на моих плечах практически неподъемным грузом. Насколько же проще было, когда мы просто развлекались! Чертов Ноа Грин! Он все испортил!

Ноа подходит к мужчине в форме, который стоит возле закрытой двери, ведущей в зал заседаний. Тот слушает, что говорит Грин, бросает на меня короткий взгляд и кивает. Ноа подзывает меня, после чего мужчина открывает дверь, и Грин