– А того! Я тебе не такая, как ты думаешь. Если ты приехал развлечься, то не выйдет, катись к силиконовой кукле, и рожайте там детей. Моих тебе не видать!

– О чем ты говоришь? У меня нет никаких детей от Николь. Она не от меня беременна, я вообще не знаю, где она. И опусти ружье, у вас такая мода – всех с ним встречать?

Лев осмелел, поднялся, машинально отряхая брюки и пиджак, все еще держа в руках белые астры. Лауре понадобилось несколько секунд, чтобы переварить информацию, моргнула, убрала оружие, а потом громко засмеялась, рассматривая модный образ Льва.

– И совсем не смешно.

– Очень смешно, ты бы себя видел. Господи, я сейчас лопну от смеха.

– Я видел.

Лаура смеялась, как ненормальная, нервы были на пределе, она была так рада видеть Льва и слышать то, что он сказал. А когда мужчина протянул ей букет астр, замолчала, кусая губы, смотря в глаза любимого.

– Лаура, я долго ехал и много думал.

– И?

– Ехал и хотел сказать…

– Что?

– Не перебивай.

– Не буду.

– Прости меня. За все. Орехов сказал, что ты не хочешь меня видеть, но я приехал. Прости, что поздно.

– Это все?

Лаура, затаив дыхание, прижимая к груди цветы, слушала Льва и ждала тех самых заветных слов, что ждет любая девушка, но их все не было.

– Я виноват, я обижал тебя, я оскорблял, считая, что ты совсем мне не подходишь. Но потом, когда узнал, нет, точнее, я понял это сразу, но сопротивлялся. Ты особенная. Ты моя. Ты для меня. Я люблю тебя.

Слова давались с трудом, Лев никогда никому не говорил такое, но последние фразы принесли облегчение и были чистой правдой.

– Ну… не знаю.

– И это все, что ты можешь сказать? Я валялся у твоих ног под дулом ружья, я чуть не описался от страха, да я поседел, наверное, за эти минуты. А ты не знаешь, что сказать на признание в любви?

– Костюм у тебя классный.

Лаура сдерживала себя, ей хотелось кинуться на шею Льву, зацеловать его, сказать, что она его тоже любит и что она уже не одна.

– И все?

– Ты скоро станешь отцом.

– Нет, я не стану.

– Станешь, – девушка подошла ближе.

– Стану? – Лев нахмурился, сердце забилось чаще.

– Да. И еще…

– Что еще?

– Я люблю тебя.

– Черт, Лаура! Это правда? Правда?

– Конечно, правда.

Лев прижимает девушку к себе, вот оно – то самое чувство, которое должно быть, когда любимая женщина говорит тебе, что у вас скоро будет ребенок. Это чистое, концентрированное счастье, смешанное с эйфорией.

– Подожди.

– Что?

Лев отрывается от губ любимой, падает на одно колено. Он стал другим человеком, эта девушка научила его любить и ценить. Лев ни за что больше не отпустит ее от себя и не потеряет.

– Раз уж я уже валялся у твоих ног и одет, как жених, хочу спросить сразу. Станешь моей женой? Ты согласна?

– Да, да, конечно, согласна! И расскажи, как на тебе оказался этот костюм?

– О, это длинная и очень страшная история.

– Люблю страшные истории.

– А меня?

– Тебя больше.

Эпилог

– Невозможно точно сказать, кто и когда впервые приготовил этот торт. По одной из версий, десерт имеет немецкие корни, потому что название – это русская версия с Milchmädchen. Именно под таким наименованием в Германии продавалось сгущенное молоко знаменитого бренда. В немецком языке этим словом обозначают доярку или молочницу, то есть девушку, продающую молоко. Таким интересным образом за десертом, главным ингредиентом которого было сгущенное молоко Milchmädchen, и закрепилось то же название. После того, как рецепт попал в Россию, его перевели буквально, и получилась «Молочная девочка».

Льву всегда была интересна история тех десертов и блюд, что он готовил, он изучал, читал, узнавая для себя что-то новое. Торт «Молочная девочка», с которым на него обрушилось его счастье, не стал исключением.

Спустя три дня после визита в Косогоры и «триумфальной» встречи под дулом ружья Лауры, а еще после новостей о скором пополнении и предложения руки и сердца, счастливые влюбленные вернулись в город. Нужно было довести курс, извиниться перед учениками, выбрать лучшего, как и обещал Корнеев.

Сейчас под искрящимся от счастья взглядом Лауры Лев рассказывал и показывал все секреты приготовления сладкого десерта, ставшего для него судьбоносным. Участники курса внимательно слушали, повторяли, после урока был обещан банкет, пришлось потеснить Орехова в его ресторане, но Геннадий был слишком занят и где-то пропадал, отдавая поручения через рыжую Карину.

А вот у Лауры все валилось из рук от волнения, от счастья, от любви, а еще тошнило от запаха сгущенки и ванили. Лев шутил, говорил много, улыбался, подмигивал ей, от этого тепло разливалось в груди, и хотелось парить над землей.

Лаура и не думала найти свое счастье, не мечтала, не ждала, не надеялась, не искала специально. Хотела изменить себя, изменить жизнь, пойти по новому, пусть и нелегкому пути, быть сильной. Но как же важно, когда есть рядом тот, кто смотрит с тобой в одном направлении и идет, взяв за руку.

Не всем так везет, как ей и подруге Светочке, да, им повезло встретить свою половинку. Но даже если бы этого не случилось, Лаура никогда не отказалась бы от мечты и сейчас не откажется, пусть даже ее будущий муж – известный шеф-повар.

– Извините, я выйду, – Лаура задержала дыхание, быстрым шагом пошла к выходу, закрыв дверь, ускорилась, забежала в туалет, и уже там ее вырвало вкусным завтраком.

Если ее будет выворачивать все оставшиеся месяцы волшебного положения, Лаура долго не протянет. А впереди еще так много интересного: поход к врачу, беременность, роды, малыш. А еще знакомство с родителями Льва, с его братом, сестрой, племянниками и свадьба, о которой думать не хотелось.

Девушка умылась, отдышалась, вышла в холл, но проходя мимо банкетного зала, где гости ресторана «Два барашка» отдыхали, остановилась, увидев знакомое лицо.

Это была Нина.

Нина Макарова, жена Матвея.

И она была не одна. И не с Тиграном, с которым Лаура их видела в последний раз в парке. Анисимова совсем забыла позвонить ей, Нина приходила и просила о помощи, но была погружена в свои эмоции.

Лаура спряталась за вазоном с живыми цветами, начала шпионить. Нина не выглядела несчастной, может быть, немного грустной. Она мило улыбалась мужчине, что сидел напротив, Лаура не видела его лица, но он что-то говорил, а Нина слушала.

– Вот ты