и двухлетний сын Джонатан*. Пытаясь найти работу, она познакомилась с Марком Гринлифом, с которым быстро завязался роман. По вечерам они ужинали в ресторанах, а после занимались сексом в крошечной квартирке Мелоди. Спустя несколько месяцев Марк, имевший солидный доход и просторное жилище, предложил партнерше переехать к нему. Возможность жить с мужчиной, которого она любила и который избавил бы ее от финансовых забот, казалась даром богов. Правда, Марк не сказал, что женат и супруга с его тремя детьми живут в той же квартире.

Жене он сообщил, что Мелоди – домработница, которая будет жить с ними и присматривать за их детьми в обмен на комнату и питание. Та, по-видимому, понятия не имела, что Марк и Мелоди любовники, но почему Мелоди согласилась на эту гнусную авантюру, остается загадкой. Марк признался, что скрыл от жены интимный характер отношений. Учитывая обстоятельства, можно подумать, что Мелоди тут же сбежит из этого странного дома. Но ничего подобного не произошло. Обнаружив, что у возлюбленного есть жена, она действительно хотела уехать (во всяком случае так потом сообщила полиции), однако Марк пригрозил, что убьет и ее, и детей. Очевидно, Мелоди руководствовалась смешанными мотивами. Когда позже полицейские спросили ее, почему она осталась с Марком, учитывая угрозы и явную враждебность к детям, женщина ответила просто: «Потому что я любила его».

Хуже всего, что Марк Гринлиф не слишком обрадовался детям Мелоди. Он поощрял собственных издеваться над ними, особенно над младшей, четырехлетней Тиффани. Мальчики отрабатывали на дошкольнице «броски» и другие борцовские движения. Один свидетель видел, как сыновья Гринлифа лупили ее кулаками, били головой о землю и пинали в спину. Другой свидетель сообщил, что Тиффани, в отличие от других детей, могла брать еду только с разрешения Гринлифа или его супруги.

Гринлиф откровенно заявил Мелоди, что ее дети – обуза. Однажды Мелоди подслушала, как Марк с женой говорили между собой, что малыши создают проблемы и должны уехать.

Тем временем Марк проявлял все признаки ревнивца. Он тщательно охранял новую возлюбленную, включая запреты выходить из дома и разговаривать с кем бы то ни было по телефону в его отсутствие. Позже Мелоди сказала: «Мне казалось, будто я жила в тюрьме».

Четырехлетней Тиффани приходилось тяжелее всех. Хотя она была приучена к туалету еще два года назад, из-за стресса у девочки развился энурез, что очень злило мать. Один свидетель якобы слышал, как после одного такого эпизода Мелоди злобно прошипела: «Лучше бы я тебя убила. Тебя нет. Вот и все. Тебя нет». В другой раз сказала: «Пока не знаю как, но я от тебя избавлюсь». Начало конца наступило, когда Тиффани в очередной раз потеряла контроль над мочевым пузырем и оставила мокрое пятно на одном из роскошных диванов в гостиной. На этот раз мать размахнулась и со всей яростью ударила Тиффани кулаком по голове. После этого семья мирно села в машину и отправилась на воскресную проповедь. Тиффани то и дело засыпала на заднем сиденье. Всякий раз, когда она закрывала глаза, Мелоди давала ей подзатыльник, чтобы «не дать уснуть».

Когда они вернулись домой и Мелоди снова увидела мокрое пятно на диване, гнев разгорелся с новой силой. В заключении дознавателя говорилось, что Мелоди нанесла Тиффани шквал ударов тупым предметом по голове, который, впрочем, так и не был найден. Задыхаясь, беспомощная четырехлетняя девочка рухнула на пол. На допросе мать попыталась минимизировать наказание: она заявила, что просто «шлепнула» дочь ладонью и «похлопала по голове», чтобы та перестала мочиться в штаны. Тем не менее, согласно результатам вскрытия, у девочки была большая гематома на лбу, порез на переносице, а пурпурная окраска вокруг глаз – так называемые «глаза енота», возникающие из-за травмы затылка. От сильного удара мозг врезается в переднюю часть черепа, разрывая капилляры вокруг глаз. В довершение ко всему, во время осмотра трупа были выявлены кровоподтеки на шее и синяки на всем теле. Некоторые оказались совсем свежими.

Пока Тиффани умирала на полу, Мелодии пошла на кухню и занялась приготовлением ужина. Марк заметил, что Тиффани странно дышит, предупредил жену и любовницу и попытался сделать искусственное дыхание. Спустя несколько часов безуспешных попыток оживить малышку, кто-то наконец позвонил в службу спасения.

На одном из допросов Мелоди сказала, что «Тиффани ударили по голове каким-то предметом, и я думаю, это сделал Марк Гринлиф», хотя ранее призналась, что в тот роковой день тоже била дочь. Женщина заявила полиции, что правда «дала ей подзатыльник», но удар был не настолько сильный, чтобы убить. К сожалению, все свидетельствовало об обратном.

В прошлом Мелоди не было настораживающих признаков: ничто не предвещало, что однажды она станет убийцей: выросла в семье среднего класса, хорошо училась в школе и в старших классах выступала в чирлидинговой команде. Родители покупали ей все необходимое, не издевались и до сих пор женаты. Она вполне могла быть вашей соседкой или моей.

Помимо сокрушительной ярости, побудившей Мелоди наброситься на дочь, эта трагическая история указывает на выраженное напряжение, часто характеризующее отношения между детьми и суррогатными родителями. Если эволюционное давление создало адаптации, которые иногда подталкивают мать к убийству собственного ребенка, насколько опаснее должны быть отношения между пасынками и отчимами/мачехами – людьми, генетически не заинтересованными в тех, о ком им поручено заботиться?

Пращи и стрелы неродных родителей[236]

Согласно древней французской поговорке, «мать детей, решившая вступить в новый брак, пускает в свою постель их врага» (quand la femme se remarie ayant enfants, elle leur fait un ennemi pour parent)[237].

У африканских львов самка вынашивает детенышей примерно 110 дней и после рождения кормит их в течение полутора лет. В этот период она остается бесплодной, поскольку лактация тормозит овуляцию. Проходит почти два года, прежде чем она снова сможет забеременеть. Когда детеныши достигают репродуктивной зрелости, самки остаются в прайде, а самцы уходят. Одинокие самцы объединяются с другими, формируя коалицию, или бродячий отряд. У них есть одна миссия в жизни – свергнуть взрослых самцов из другого прайда и захватить власть над самками. В случае успеха они не ждут, пока самки закончат лактацию и снова начнут вырабатывать яйцеклетки. Они убивают детенышей, тем самым ускоряя восстановление фертильности.

На равнинах Серенгети в Африке 25 % всех львят убивают «отчимы»[238]. Мать вступает в новый репродуктивный цикл и без всяких угрызений совести спаривается с убийцей своих детенышей. Самцы, лишающие жизни детенышей изгнанных самцов, производят больше детенышей, чем те, кто не убивает. Ни один зоолог, изучавший африканских львов, не