Третье обстоятельство, способное подтолкнуть родителя к детоубийству, тесно связано со вторым: женщина не замужем и не состоит в серьезных отношениях с мужчиной, готовым содержать ее детей. В этом случае в игру вступают два фундаментальных эволюционных мотива. Во-первых, она может бояться, что не хватит ресурсов на ребенка, а значит, инвестировать в него – заведомо бесполезное предприятие.

Печальный случай, демонстрирующий отчаяние, которое испытывают некоторые женщины в данной ситуации, – история 25-летней Марии дель Кармен Родригес Гонсалес. В августе 2001 года Марию, проживавшую в Остине (Техас), обвинили в убийстве собственного сына[229]. Полиция нашла трупик малыша в картонной коробке. На допросе она рассказала, что забеременела после того, как ее изнасиловал «койот» – так называют мужчин, переправляющих нелегальных иммигрантов через мексиканскую границу. Оказавшись в США, она едва сводила концы с концами. К тому времени, как мальчик появился на свет, она еще не нашла мужчину, за которого могла бы выйти замуж. Не имея возможности заботиться о ребенке, Мария обратилась к соседям: возможно, кто-нибудь захочет приютить малыша. Никто не согласился. Тогда она положила младенца в коробку и бросила. Разумеется, женщина могла бы избежать юридических проблем, воспользовавшись техасским законом о «Младенце Моисее», который позволяет женщинам оставлять младенцев младше 1 месяца на пожарных станциях и станциях «Скорой помощи». К сожалению, Мария ничего не знала об этом законе.

Во-вторых, дети могут стать серьезным препятствием для образования пары с новым мужчиной. Наличие отпрысков от предыдущих отношений снижает способность женщины привлечь партнера, готового их защищать и обеспечивать. Большинство мужчин рассматривают детей, зачатых другим, скорее как минус, чем плюс[230]. Конечно, многие счастливы стать отчимами, однако, как мы увидим далее, их отношения с пасынками слишком часто характеризуются выраженной напряженностью. На самом деле для одинокой матери готовность мужчины инвестировать в детей – ключевой компонент влечения. Многие матери-одиночки даже готовы согласиться на мужчину, обладающего более низким рейтингом желательности, но проявляющего готовность вкладывать в ее потомство.

Данная ситуация, конечно, вызывает тревогу. Она свидетельствует об эгоистичной черствости по отношению к детям, что само по себе ужасно. К счастью, адаптации, побуждающие мать к убийству, уравновешиваются множеством противодействующих сил – антигомицидальными защитными механизмами потенциальных жертв, интересами других вовлеченных сторон (например, мужа и родственников женщины), боязнью подорвать репутацию, а в современных условиях – страхом провести годы за решеткой. Но иногда этого недостаточно. Во многих случаях дети снижают ценность женщины как партнера. Именно с этой проблемой столкнулась Дайэн Даунс, о которой я писал в начале главы. Чем это закончилось, мы уже знаем: трое малышей стали невольными жертвами ее стремления соединиться с возлюбленным.

В эту же категорию попадает нашумевшее дело Сьюзен Смит. В пасмурный полдень 25 октября 1995 года она ворвалась в один из домов у шоссе. Полицейские прибыли через несколько минут. Сотрясаясь от судорожных рыданий, Сьюзен рассказала, что на светофоре в ее машину сел молодой чернокожий мужчина. Под дулом пистолета он заставил ее проехать несколько километров, после чего вышвырнул ее из автомобиля. Несмотря на мольбы отпустить детей, преступник угнал машину с двумя малышами – трехлетним Майклом и годовалым Алексом – сидевшими на заднем сиденье.

В течение девяти дней 23-летняя секретарша дурачила округ Юнион и всю страну. В конце концов выяснилось, что история о черном угонщике сфабрикована. Смит призналась, что пристегнула детей ремнями безопасности, поставила машину на лодочный слип на озере Джона Д. Лонга и позволила ей соскользнуть в воду. Подняв автомобиль со дна, полицейские обнаружили два трупика: как и говорила Смит, дети сидели на заднем сиденье, пристегнутые ремнями безопасности.

На допросе Смит сообщила, что новый бойфренд, Том Финдли, струсил и не пожелал заботиться о двух ее детях от предыдущих отношений. В письме, найденном полицией, он разрывал отношения, мотивируя решение следующим образом: «Ты, без сомнения, станешь прекрасной женой. Но, к сожалению, не моей… Сьюзен, я правда был безумно в тебя влюблен. У тебя есть много очаровательных качеств, и я уверен, ты потрясающий человек. Однако, как я уже говорил, есть некоторые вещи, которые мне не подходят. Да, я имею в виду твоих детей…»[231]

Женщина была в отчаянии. Единственный способ вернуть любовника она видела в том, чтобы избавиться от малышей. Впереди у нее была практически вся жизнь. Кроме того, она могла заполучить самого желанного партнера, который когда-либо проявлял к ней интерес: Том был сыном и наследником крупнейшего работодателя в округе Юнион. Единственным препятствием на пути к мужчине ее мечты оказались дети.

Данные об убийствах детей их генетическими родителями, собранные со всего мира, подтверждают закономерность: гораздо чаще убивают матери, чем отцы, поскольку именно они сталкиваются с этой проблемой в наибольшей степени. В Канаде, например, одинокие женщины производят на свет только 12 % детей, но совершают более 50 % всех детоубийств[232]. В парагвайском племени аче выживаемость детей, у которых нет инвестирующего отца, на 10 % ниже, чем у рожденных в официальном браке[233]. Эхо – женщина из племени айорео, описанная ранее, – убила первых трех детей, потому что все были зачаты непостоянными сожителями. Позже она нашла настоящую любовь, вышла замуж и в итоге вырастила четырех прекрасных дочерей.

Если теория гомицидальной адаптации – достоверное объяснение мотивов, лежащих в основе подобных преступлений, то большинство должны совершать относительно молодые женщины. Причина в том, что молодая, убившая младенца, несет гораздо меньше репродуктивных издержек, чем пожилая: у нее остается больше времени, чтобы завести других детей. Опять-таки, доказательства этого вывода мы находим в самых разных культурах. По статистике девушки-подростки убивают младенцев в тридцать раз чаще, чем женщины на десять лет старше.

Большинство женщин, лишающих жизни собственных детей, делают это в течение первых двух – трех лет, что имеет репродуктивный смысл. Если дети снижают ценность женщины как партнерши, зачем инвестировать в них несколько лет, если позже она их все равно убьет? Факты подтверждают эту линию рассуждений. Как правило, матери убивают малышей при рождении или вскоре после него, тем самым существенно снижая убытки и сохраняя ресурсы на будущее. Количество случаев инфантицида в течение первых двух – трех лет превосходит число детоубийств во всех остальных возрастных группах вместе взятых[234].

Такого рода преступления попали и в нашу выборку мичиганских убийств. Один из случаев оказался особенно душераздирающим и наглядно свидетельствовал об уродливой стороне человеческой природы[235]. У Мелоди Хорн* – 24-летней разведенной женщины, испытывающей финансовые трудности, – было двое детей: четырехлетняя дочь Тиффани*