Шрифт:
Закладка:
Следующий случай – пример конфликта на почве ресурсов.
Респондент № Р2076: мужчина, 21 год. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Суку Кэрол*, мою 45-летнюю мачеху. Я никогда не был в восторге от того, что отец встречается с этой глупой шлюхой. И вот, в один прекрасный день я узнаю, что она-таки выскочила за него замуж. Свадьба состоялась летом, когда я был в отъезде. Для меня это стало настоящим потрясением. С тех пор я почти не поддерживаю контакт ни с ней, ни с отцом (если не считать ежемесячных звонков по поводу денег). В присутствии отца она делала вид, что беспокоится обо мне, а затем, когда мы оставались наедине, показывала «истинное лицо». Она злая, отвратительная ведьма, которую интересуют только деньги. Она презирает меня, потому что я, кажется, единственный, кто это понимает.
[Вопрос: Каким способом вы бы ее убили?] Я бы вырубил ее хлороформом и отвез в уединенное место за городом. Там бы разрубил ее бесчувственное тело на куски, выкопал яму, высыпал на останки несколько мешков щелока и добавил воды, чтобы запустить химическую реакцию. Потом я бы засыпал ее землей.
[Вопрос: Что помешало вам так поступить?] Тот факт, что мне действительно придется это сделать. Как бы я ни старался, в плане обязательно найдется какой-нибудь изъян. Я боялся, что меня поймают. Ну и потом… как-то это неправильно. Думать об этом нормально, но не делать.
Горечь и враждебность, которые пасынки обнаруживают в мыслях об убийстве, выдают вечные конфликты интересов. Мачехи стремятся перенаправить все ресурсы нового супруга на себя и своих детей. А пасынки пытаются сохранить то, что теперь утекает к нежеланной мачехе. Конфликты на эту тему и корни жестокого обращения со стороны мачех обнаруживаются не только в гомицидальных фантазиях пасынков, но и в их страхах. Особенно показателен следующий случай.
Респондент № 219: мужчина, 25 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Мою мачеху. Ее бесило мое присутствие и влияние, которое я оказывал на отца. Она не успокаивалась, пока не добивалась своего. Мачеха вечно искала во мне дефекты и пыталась переделать меня под свои стандарты. Если не получалось, она жаловалась папе, и меня наказывали. Когда я понял, какую власть она имела над отцом – подумать только, он шлепал своего ребенка только ради того, чтобы сделать приятное жене, – я задумался, что она заставит сделать его в следующий раз… Стоило отцу отвернуться, как она злобно смотрела на меня, хотя в присутствии других членов семьи всегда была воплощением любви и заботы. Когда мы оставались одни, все было по-другому. Я не знаю, как именно мачеха меня убила бы, но думал, это вполне возможно. Я не любил ночевать в их доме и всегда запирал дверь – на всякий случай. Я был ребенком; отец все равно бы мне не поверил. [Вопрос: Что могло заставить ее переступить грань и совершить настоящее убийство?] Если бы я открыто выступил против нее и развязал внутрисемейную войну.
Почему мотив злой мачехи более распространен в детских сказках, чем мотив жестокого отчима, – интригующая загадка. Универсальность историй о злых мачехах может иметь два правдоподобных объяснения. Согласно Мартину Дэйли, «жестокие истории о мачехах в основном рассказывают детям биологические матери; мораль историй такова: самое худшее, что может с вами случиться, – я умру, а отец найдет мне замену». В прошлом многие женщины погибали во время родов, и их мужья вступали в повторный брак.
Почему дети убивают родителей
В знаменитой трагедии Софокла Эдип убивает царя Лая, становится правителем Фив и берет в жены его вдову, Иокасту. Но царь Лай на самом деле был отцом Эдипа, а Иокаста – его матерью. Эдип понимает, что натворил, выкалывает себе глаза и отправляется в изгнание. Хотя эта захватывающая история, по всей вероятности, подпитывала теорию Фрейда об эдиповом комплексе, согласно которой мальчики питают тайное желание избавиться от отцов, в реальной жизни дети редко убивают родителей, а если и убивают, то по вполне понятным причинам.
В Детройте полиция ежегодно регистрирует от 400 до 500 убийств. За один год было зафиксировано только четыре случая паррицида[255]. Все четверо преступников оказались подростками, трое – мужского пола. В этом отношении Детройт достаточно репрезентативен для Америки и Европы. Большинство детей, убивающих родителей, – подростки мужского пола. Соотношение мальчиков и девочек, лишающих жизни родителей, составляет примерно 15:1[256]. Отцы становятся жертвами в два раза чаще, чем матери. По самым точным оценкам, паррициды составляют примерно 1–2 % от общего числа убийств[257].
Зачастую отец жестоко обращается с матерью, и ребенок встает на ее защиту, как в случае ниже.
В воскресенье днем, 2 января, погибший (мужчина, 46 лет) был убит в собственном доме. Смерть наступила в результате одиночного выстрела с близкого расстояния. Убийцей был 15-летний сын жертвы.
Погибший, работавший пескоструйщиком, имел две судимости за нападение. Он бил жену и сыновей, угрожал им тем же оружием, от которого в конце концов погиб сам, и в прошлом даже стрелял в жену. В роковое воскресенье погибший, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, обозвал жену сукой и шлюхой и начал избивать ее. Сын предпринял решительные меры, чтобы положить конец долгой истории домашнего насилия[258].
Остальные три случая в детройтской выборке имели поразительное сходство. Во всех отец жестоко избивал мать, причем физическое насилие было не единичным эпизодом, а продолжалось в течение длительного времени. В каждой ситуации подросток завладевал семейным оружием и безуспешно уговаривал отца одуматься.
В нашем исследовании гомицидальных фантазий обнаружилось много подобных случаев. Рассмотрим два примера.
Респондент № Р233: мужчина, 22 года. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Моего отца. Он постоянно бил мать, старшего брата, а иногда, когда они ему надоедали, меня. Он был алкоголиком, наркоманом, прелюбодеем, игроком, лжецом, вором и т. д. Каждый раз, когда он причинял нам боль, хотелось убить его. [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Я хотел взять нож, которым отец угрожал нам, и заколоть его насмерть. [Вопрос: Что помешало вам так поступить?] В реальной жизни
