Шрифт:
Закладка:
Под именем Мари де Франс, возможно, скрывается принцесса из династии Плантагенетов, бывшая аббатисой Шефт-сберийского аббатства в 1160–1165 гг. и в 1190 г. Свои поэтические произведения она посвящала важным персонам в окружении венценосных особ Генриха II и Алиеноры. Она была автором сказочных повествований и психологических романов. Для Марии любовь была всемогущей, величайшей силой в природе, богиней и правительницей всего на свете. Не отзвук ли это представления философов Шартра о богине Природе?
В некоторых романах Готье выражается, можно сказать, открытое неприятие творчества Мари де Франс и мировозрения Алиеноры Аквитанской со стороны северян. Готье происходил из семьи бейлифа Арраса. В своих романах «Эракль» (действие происходит в Византии) и «Илль и Галерой» (Не et Galeron) он попытался совместить традиционные древние эпические сказания с отвечавшими тогдашнему вкусу нехристианскими легендами и сказками Востока.
Мастер куртуазного романа Кретьен де Труа показывает себя в своих сочинениях (единственный источник нашего знания о нем) классическим писателем большой силы без всякой претенциозности; он открыто говорит о себе и своих верованиях. Возможно, что он был еретиком, катаром. О чем мы знаем наверняка, так это то, что его литературным покровителем была Мария де Шампань, с которой он имел тесные личные отношения, и что он был протеже знатных сеньоров из окружения Генриха II и графов Фландрских. Кретьен использовал в своем творчестве свод средневековой литературы, связанный с легендарными королями Британии, особенно с королем Артуром. Он считал, что архаический, магический и легендарный мир короля Артура и его Двенадцати рыцарей Круглого стола – это как раз то, что интересует его куртуазную аудиторию, все, что они хотят от него услышать. В то же время он избегал всего того, о чем нельзя было говорить открыто, из опасения преступить негласные правила современной ему церковной и секулярной морали. Дополнительную привлекательность его романам придавало разнообразие материала, что удовлетворяло тягу молодых читателей ко всему новому и необычному.
Энциклопедические романы высокого Средневековья имели просто гигантские объемы, например романы о Ланселоте и Граале, появившиеся между 1220 и 1235 гг. Они насчитывали до 4000 печатных страниц и обрушивали на читателя горы самой разнообразной информации. В этих повествованиях приглушены чувства и отсутствует воображение, что, собственно, характерно для этого жанра. Этого нельзя сказать о произведениях Кретьена. В его романах отражены взлеты и падения пробудившейся души, борьба его эго за свободу.
Романы Кретьена произвели глубокое впечатление на многих его современников по той простой причине, что в них присутствовало несколько сюжетных линий, что было, вне всякого сомнения, отражением его разносторонней личности. Он писал свои романы с дидактической целью, задавая некий стандарт: «Эрек и Энида» (1165–1170), «Клижес» (1170–1171), «Ланселот» (важнейший из всех трех, написанный около 1172–1175 гг.) и его шедевр «Ивэйн, или Рыцарь со львом» и «Персеваль или Повесть о Граале» (1174–1180 или 1177–1187). Все эти романы были написаны с образовательной целью; Кретьен поставил перед собой задачу показать и сформировать новый тип человека. Романы предназначались не только для легкомысленных молодых аристократов, но и для более серьезных читателей. Перед каждым из них ставилась задача самосовершенствования в обычной повседневной жизни. Носителями важнейших добродетелей были рыцарство и духовенство, для каждой личности было важно получить куртуазное, рыцарственное по духу, образование. Bravoure et justice, то есть истинная смелость и приверженность справедливости, были отличительными чертами рыцарства; elegance et culture — духовенства; человек должен был правильно себя вести, следуя определенному этикету, будь то с врагом, другом или дамой.
Более чем на протяжении пяти столетий образование мирян в Европе на практике ничем не отличалось от образования аристократии. Лишь позднее заговорили о необходимости выработать идеал воспитания, о котором писал Бальдассаре Кастильоне в трактате «Придворный»; и были поставлены более определенные цели – воспитание в XVII в. джентльмена (gentleman) в Англии и дворянина (gentilhomme) во Франции в эпоху классицизма. Но прототип этого дворянина уже присутствует в XII в., и Кретьен де Труа был одним из его ярких описателей.
Ранее я уже утверждал, что средневековую цивилизацию, особенно на стадии ее «открытости», следует понимать как соединение зачастую противоположных элементов, значительно различающихся по времени образования и по происхождению. Эта парадоксальная цивилизация нашла для персонажей и «рыцарских приключений» куртуазного романа идеально подходившие для них художественные и формальные формы их выражения. Как в большом ковре, основные темы-нити переплетались, создавая сложные по смыслу узоры-арабески, заимствованные из разных миров. Историки, теологи и филологи, представители соперничавших дисциплин – все попробовали выделить одну ведущую тему – будь то христианскую, гностическую, мусульманскую и всевозможные прочие. Эти попытки вполне объяснимы и, в общем-то, оправданны. Но все они несправедливы, поскольку имеют дело с искусством, создававшимся в живой реальности, с его «символическими» персонажами, обладавшими неотразимой властью. На самом деле именно внешняя форма и символизм придает силу и влияние куртуазному роману. Этот внешний покров одновременно скрывает и обнажает различные линии родства персонажей и различные аллегории добра и зла, с которыми встречаются герои повествования. Именно из-за такой насыщенности романа различными элементами он обретает поистине психологическую глубину. Уже нет никакого сомнения в том, что главные темы эпического повествования (во Франции – начиная с Кретьена де Труа и вплоть до Рено де Боже, в Германии – от Хартманна фон Ауэ и до Вольфрама фон Эшенбаха) – это инициация, посвящение, преображение и начало более совершенной жизни, одновременно более гуманной и более божественной.
Все произведения Кретьена, включая романы о короле Артуре, были попытками показать процесс внутреннего становления человека. Здесь поэзия служит дидактическим и лечебным целям. Это объясняет, почему столь часто повторяются одни и те же мотивы и ситуации. Так же как это происходит во время психоанализа. Лечебными средствами для человека, который в тысячный раз уходит в дикий лес своих незрелых страстей, становятся женщина, «природа», mysterium (тайна, тайное учение). Тем самым в рыцарских романах женщина всегда находится рядом, чтобы преобразовать и облагородить мужчину. Через связь с женщиной мужчина получает доступ к собственной душе, к глубинам своего «сердца». Рыцарь отправляется на поиски своей «королевы», и во время своего трудного пути он становится умнее, учится чувствовать и переживать, начинает поступать более разумно. Успех образования человека зависит от того, какую цену он готов за него уплатить: будет много окольных дорог, развилок, тупиков, неожиданных поворотов, приключений, напрасных подвигов, схождений в ад, сокрушительных поражений.
Вот это глубокое проникновение эпического куртуазного романа во внутренний мир человека обеспечивало его превосходство в качестве инструмента образования над схоластическими и «христианскими» учебниками педагогики той
