операцию проводит врач из Салерно. Ее готовность принести жертву коренится в ее любви к господину и к Христу. Христос является ей в видении под видом «свободного крестьянина», любовь которого к ней, крестьянской девушке, столь велика, как ни к одной королеве. Стоит вспомнить, что в повести «Видение о Петре Пахаре», которую написал полтора века спустя Уильям Ленгленд, имеется описание такого же видения «бедного Христа», который является «бедному народу» Англии ради его утешения. Чувства немецкого народа достигли той же критической точки перед наступлением XIII в.

Две поэмы, написанные около 1200 г., очень разные по форме, но одинаково страстные в своем неприятии политического и церковного порядка, какой сложился в Священной Римской империи, показывают, какой горючий материал накопился в Германии к этому времени. Особенно это касалось Западной Германии, которая была открыта влиянию своих соседей Франции, Фландрии, Нидерландов и Италии. В Эльзасе, области между Страсбургом и Кёльном, такая опасность уже давно присутствовала. Это была область, печально известная своими еретическими движениями, мятежами баронов, восстаниями горожан против власти епископов над городами и непокорными монастырями, сопротивлявшимися Реформации. Именно в этой неспокойной области зрела закваска немецкого мистицизма, проявившая себя позднее в полной мере. Здесь в Эльзасе всегда имел глубокие корни немецкий спиритуализм и интеллектуальный нонконформизм; он проявил себя в Страсбурге во время Реформации, в пиетистах и квиетистах в XVIII в. Подобные настроения не ограничивались городами; небольшие городки, леса и отдаленные зеленые долины – все они были отмечены внешне слабо проявленным духом восстания «сердца» против «силы».

Таким был фон, на котором разворачивается действие сатирического «Романа о Лисе», написанного около 1181 г., и романа «Тристан и Изольда» 1205 г., автором которого был Готтфрид Страсбургский. Придворные поэты и имперская пропаганда прославляли Священную Римскую империю, возрожденную императором Фридрихом I, представляли ее как земное отражение Царства Божия, где каждый может получить спасение и жить по правде. Империя подавалась в таком виде «правоверным подданным», то есть тем, которые верны одновременно Богу и империи (Dei et Imperii Fideles). Эта империя основывалась на основополагающем правиле – император вознаградит за верную службу с той же королевской щедростью, как Бог наградил своих верных слуг. Добродетельные получат свою награду, злодеи будут наказаны. Однако в Эльзасе, как всем было известно, Фридрих I часто не мог или не хотел держать своих обещаний, что в некоторых случаях приводило к открытому восстанию против него. Генрих Лицемер, автор «Романа о Лисе», использовал стандартный прием средневековой политической сатиры – сказку о животных с целью доказать, что империя была фикцией. В то время как ловкие мошенники и льстецы получают награды, с лояльных и честных подданных стригут шерсть, словно с баранов. Имперская пропаганда представляет императора в виде Льва, благородного царя зверей, за которым скрывается образ Христа. Но для Генриха лев – это образ дьявола, царя греха. Вероломный, удивительно глупый, он все время попадает в ловушки Лиса, своего коварного советника, и позорно умирает. Но люди оплакивают «смерть своего благородного короля».

«Священная империя» была не единственной целью острой и резкой критики Генриха. Под ударом оказываются церковные догмы того времени и даже куртуазная цивилизация. Фридрих I, при поддержке своего советника Райнальда фон Дасселя, архиепископа Кёльнского, организовал канонизацию Карла Великого как часть общего плана по прославлению святых своей династии. Король в «Романе о Лисе» приказывает, чтобы похороны Курицы были обставлены наиболее торжественной литургической церемонией. Затем Заяц ложится на ее могилу, и его посещает видение, о котором он сообщает королю: «Курица теперь пребывает в небесной славе в присутствии Бога». С придворного общества тоже сорваны все маски. Лукавый Лис знаток придворного этикета, и он использует его, среди прочего, с целью изнасиловать жену Волка.

В «Тристане и Изольде» Генрих Страсбургский использует все формальные художественные средства куртуазной литературы, чтобы разоблачить придворный мир, как мир лжи и обмана, и часто бесцельного самообмана. Будет полезно сравнить его сочинение с суровыми обличениями Иоанна Солсберийского, который говорил о лживости и злобе придворных Генриха II. Готтфрид вначале представляет супруга Изольды короля Марка как образчика доброго, святого и обходительного правителя. Карл Великий и король Артур в одном образе. Марк – благочестив, храбр, великодушен и справедлив; слава о его дворе, где подают пример куртуазного поведения, распространилась повсюду. Затем автор позволяет Марку незаметно встать на путь, который ведет к жалкому унижению: со времени его первой встречи с Изольдой видно, как он низко пал. Он позволяет обмануть себя в первую брачную ночь и проводит ее с Бранжьеной, доверенным лицом Изольды. Позднее, когда он не может не заметить любви своей жены к Тристану, он проявляет себя человеком слабым и нерешительным, для которого никакой обман или подлог не считается низким деянием, если он дает возможность восстановить его права на Изольду. Мастер куртуазного поведения превращается в отчаявшееся, потерявшее рассудок, жалкое создание и становится позором своего двора и всех земных королей.

Эта тема, не важно, проявляется ли она явно или подспудно, лежит в основе многих куртуазных романов. Независимо от того, как к этому относиться, но только все немощи короля проявляются в смертельной болезни; он уже не маг или кудесник и потерял свой целительный дар. Это король-рыбак Амфортас, король Марк, да и сам Артур. Королевский титул оставался значимым символом до тех пор, пока король продолжал оставаться образцом чести для своих рыцарей, подвиги которых получали тем самым оправдание. В короле они видели легитимацию своих действий. Поскольку в своем собственном «королевстве», царстве любви, каждый из этих вновь посвященных рыцарей был одновременно и папой, и императором или королем. Только Шекспиру, который мог в перспективе рассматривать события Столетней войны и бурную трехвековую историю монархии, удалось увидеть двойной аспект королевской власти. Он признает преходящий характер всех земных монархий и их конечность, но в то же время утверждает, что «не смыть всем водам яростного моря святой елей с монаршего чела» (У. Шекспир. Ричард II. Акт 3. Сцена 2).

Германский автор Готтфрид Страсбургский, со своей стороны, приводит ужасающие подробности того, как воды жизни смывают с Марка его королевский сан, что ведет к его полной гибели. «Несчастный Марк» превращается в ослепшего жадного глупца, ставшего обузой для себя и окружающих. Все случилось из-за его неспособности отказаться от того, что никогда ему не принадлежало, – своей жены Изольды, которая изначально любила только Тристана. Вид спящих влюбленных в Пещере любви, за которыми Марк тайно наблюдает из укрытия, наполняет его страхом. Эта Пещера влюбленных была церковью нового Сокровенного Царства. То, как описывает ее Готтфрид, – это то наполовину