Происходящее — хуже пыток. Неизвестность давила, и когда в комнату зашёл Рюдзин, я была готова кинуться на него и расцеловать. Но стоило мне встретиться с его чуть светящимися изумрудным глазами, накатил невообразимый страх. Казалось, удалось перебороть себя, удалось не думать слишком много о том, что произошло в лаборатории.

Я ошиблась. Наивно полагала, что легко смогу столкнуться с Рюдзином вновь и уж на этот раз не проиграю ему. Заткну его за пояс парочкой едких фраз, будто книжная героиня. Вот только куда мне до них? Там-то прописанный сюжет, там-то на их стороне автор, у них есть хоть какая-то сила, а я… Моя сила, дай боже, пробудится лет через пятьдесят. Отличная перспектива!

— Долго планируешь так себя вести? — без расшаркиваний спросил Рюдзин, подойдя ближе.

От голода уже не мутило, только кружилась голова при каждом неосторожном жесте, поэтому я давно ушла в энергосберегающий режим, выбираясь из него ради пары глотков воды или чтобы умыться.

— Что ты от меня хочешь? — внутренне дрожа, прошипела я и вскинула голову.

Злость точно не назвать лучшей реакцией, но на другую не была способна. Или так, или — поддаться страху и испуганно лепетать в ответ на любой вопрос.

— А вот с тоном я на твоём месте был бы аккуратнее, — щёлкнув возникшим в руках веером, ухмыльнулся болотный гад. — Вроде выяснили, как тебе стоит себя вести передо мной. Вставай. Еда давно на столе.

Под изучающим взглядом я поправила халат и поплелась к диванчикам. Рюдзин следовал по пятам, и это напрягало, но не выполнить его «приказ» нельзя — он и правда мог сотворить что-нибудь этакое, поэтому лучше играть по его правилам и не возникать. По крайней мере, не везде. Если буду покорно следовать всему, что скажут, то точно сойду с ума и домой не вернусь. И каким бы угрожающим Рюдзин ни выглядел, он и до этого прощал некоторые вольности, будто не замечая их. Стоило выяснить, где та черта, которую лучше не переступать, и что она из себя представляет.

— Разве тебе никуда не надо? — неподдельно удивилась я.

— Составлю тебе компанию, — пожал плечами Рюдзин. — Сядь.

Неужели что-то поменялось? На беспокойство за моё состояние совсем не похоже.

— Если не сядешь, я что-нибудь с тобой сделаю, — нисколько не угрожая, дежурно пообещал он.

— А чего мне переживать? Я же всё равно нужна тебе живой. Так что ничего ты мне не…

Рюдзин встал рядом и взял меня за правую руку.

— …сделаешь, — сглотнув, закончила я фразу и пожалела об опрометчивых словах.

Мог. Он много чего мог сделать, не убивая.

— Ты же правша? Не левша? — задумчиво протянул он.

— Что ты собираешься делать? — глухо спросила я.

— Да, нужна живой, — запоздало болотный гад ответил на вопрос. — Но, позволь тебе напомнить…

Аккуратно перебирая мои пальцы, он взялся за мизинец и мило улыбнулся. По моей спине пробежал холодок. Казалось бы, романтичный жест — взять за руку, нежно провести по коже, соприкоснуться…

— Живая и целая — не синонимы, — произнёс Рюдзин и, сохраняя улыбку, сломал мне мизинец.

Крик не вырвался. Ничего другого тоже не получилось сделать — ни дёрнуться, ни высвободить руку. Как и в лаборатории, я была пригвождена взглядом и варилась внутри, один на один с болью.

— Ты, видимо, расслабилась и позабыла, с кем имеешь дело, — хмыкнул он и рванул несчастный палец так, что что-то защёлкало и захрустело.

Я потеряла сознание от боли, но ненадолго. Когда очнулась, будучи распластанной по диванчику, болотный гад сидел с правой стороны, крутя в руках… мой оторванный мизинец. Похолодев, я опустила взгляд, но крови или следов раны не было. Только уродливый, успевший каким-то чудом зарубцеваться шрам.

— Думаю, и такого наказания будет достаточно, — ухмыльнулся Рюдзин. — Возиться с кровью и повязками как-то не хочется, маленького пореза было бы недостаточно… поэтому — палец. Будешь и дальше заносчиво вести себя, отниму кисть. Руки и ноги тебе, в сущности, нисколько не потребуются.

Я сумела только икнуть, сдерживая слёзы.

— Моё хорошее отношение и терпение — вещи, которые не следует испытывать. Уяснила?

Оторванный палец скрылся где-то в недрах рукавов Рюдзина. Не веря до конца в случившиеся, я схватилась за кисть пострадавшей руки, коснулась шрама…

Это не моя рука. Это не со мной случилось. Это всё неправда. Ненастоящее. Иллюзия. Сон. Кошмар. Игра. Отвратительный фильм, слишком глубокое погружение в чью-то чужую историю.

— Забыть такое ты точно не сможешь, — довольный собой, произнёс Рюдзин. — И будь благодарна, потому что я мог начать с ноги.

— Благодарна? — не сдержалась я, глотая слёзы. Злость лилась через край. — Могло вообще ничего не случиться. Чего ты добиваешься? Что мне нужно сделать, чтобы ты отстал?!

— Если хочешь выжить, нужно измениться, — цыкнул он. — Физически ты не та, что была раньше. Но в голове ещё цепляешься за свой старый мирок и старые привычки.

Рюдзин протянул руку к тарелке с виноградом, нарочито медленно оторвал одну виноградинку и, катая между пальцев, поднёс ко рту. Сложенный веер покоился на его коленях, и я только сейчас заметила, насколько же вещь старая и покоцанная. Интересно, если украсть, будет ли гаду хоть сколько-нибудь неприятно?

— Это всё — твоя забота? — дрожащими губами произнесла я.

— Это — урок. Уроки бывают жестокими.

Рюдзин ласково улыбнулся. И я вдруг поняла, что… согласна с ним.

Палец — не жизнь. Палец, чёрт подери, не жизнь. Я придумаю, как выбраться отсюда. Окажусь как можно дальше от Рюдзина. Возможно, отомщу ему, просто — не сейчас. Не прямо сейчас.

— Спасибо, — выдавила из себя, понимая, что пока придётся играть по правилам жуткой лягушки.

— Умничка, — не остался в долгу он. — А теперь — ешь. В твоих же интересах не терять силы. Голодовка тебе не поможет.

— А если ты туда что-то подсыпал? Магию свою опять навесил? — пробормотала я, но к винограду всё-таки потянулась. Раз уж он ест, то или это точно яд, и тогда нет никакой разницы, так и так отравят, или всё в порядке, и тогда меньше