Внутри меня всё похолодело. Или мне соврали насчёт этого, или Рюдзин как-то его обошёл. Или — то, что он делал, равновесие считало правильным.

— Ко-пи-я. Копия, понимаешь? Перемещения между мирами невозможны. Физические, я имею в виду. Но вот воспоминания, желания, слепок души… С тобой довольно занятно получилось, потому что за душой прячется пустота. Из тебя вышел отличный дракон с пустым источником — не зависимым от энергии, от того, сколько ты можешь поглотить и сохранить в себе. Бездонный колодец! Черпать бесконечную энергию… В этом ещё нужно будет разобраться, но ничего. Ничего. Никто никуда не спешит. Внутри тебя — твоя собственная Грань, твоё собственное Сердце Мира, и это удивительно и чудесно. Куда бы ты ни шла, магия всегда будет с тобой. Жаль, что воспользоваться ей ты не можешь, вот досада!

— Зачем вам это? Если не для Ананты…

Рюдзин сложил руки за спиной и важно, будто цапля, прошагал ко мне. Под его взглядом я рухнула на колени и скривилась от дикой боли, выворачивающей лёгкие наизнанку. Будто задыхалась, будто что-то пыталось меня расплющить. И из-за этого не получалось шелохнуться.

— Для себя, — чеканно произнёс он. — Создать что-то настолько же идеальное, как и я. Другие драконы мне и в подмётки не годятся, так — пыль, что за мгновения разнесёт ветер, поднятый движением моего мизинца. Думаешь, я так легко подарил бы им силу, подобную моей?

Сохранять спокойствие было сложно, но я держалась. Ещё держалась. Рыдать, как при Нерисе, здесь точно не вариант.

— Зачем нужна была эта иллюзия свободы? — выдавить слова получилось слитно, не прерываясь, но на это ушли последние силы.

Ни закусить губу, ни впиться ногтями в кожу. Никак не переключиться на какое-то другое ощущение, поэтому оставалось только скукожиться под взглядом Рюдзина и ощущать себя той самой пылью, что вот-вот унесёт ветер.

Ему достаточно лишь шевельнуть пальцем, и меня — не станет.

— Мне интересно наблюдать, что из этого выйдет. Жаль, что Ананта плохо справился. Очарование не сработало.

— Ты… ты для этого…

Будто мы хомячки какие-то. Подсадил самку к самцу и наблюдает, гад такой!..

— Только если по доброй воле, — хмыкнул Рюдзин. — Так гуманнее, да и последствий неприятных нет. Всё-таки от стресса дар может пробудиться раньше. Ананте, конечно, хоть бы что, сродни комариному укусу, всё-таки свою силу он контролирует. Но соскребать куски плоти с потолка… А, знаешь, не важно. Извини, но больше никакой свободы. Теперь придётся довольствоваться комнатой. Я не могу позволить Нерису или кому-то ещё помешать мне.

— Рюдзин! Подождите… давайте… давайте поговорим… разве нельзя?..

— Спи, букашка, — светло и ласково улыбнулся Рюдзин и щёлкнул пальцами.

Сознание, вмиг рухнувшее во что-то тёмное и липкое, померкло.

Успела подумать только, что — не ветер. Не ветер, поэтому…

Не страшно.

Глава тринадцатая, в которой продолжают происходить несчастья

Рюдзин не пугал напрасно — при всём желании, как бы ни пыталась, я больше не могла покинуть комнату. Не потому, что замки заперли или везде стояли надзиратели. Как Шад не сумел пройти в ведущий к лаборатории коридор, так и я теперь врезалась в невидимую преграду, стоило попытаться сделать шаг в любую из дверей или даже на балкон. Вот оно, солнце и небо, арочный проём, дуновение ветра. Дурацкие воздушные занавески мотались туда-сюда свободно и беспрепятственно, а я — нет, держи вместо этого лёгкий удар током и жуткую головную боль.

Служанок сменили, и ни одного хоть сколько-нибудь знакомого лица среди них не обнаружилось. Куда подевался Шад — неизвестно, но ни Ананту, ни Рюдзина я не видела тоже, и это позволило разобраться со страхом и подытожить все имеющиеся факты.

Меня кормили, как и прежде — роскошно, вкусно и разнообразно. Всевозможные наряды и проклятые красные платья никуда не делись, как и столик с горой шкатулок и украшений. По утрам и вечерам приносили ванну, то есть приводить себя в порядок я худо-бедно могла. Худо-бедно потому, что служанки не задерживались лишнюю секунду нигде. На меня не смотрели, не прикасались, в общем-то — избегали, будто прокажённую или чумную.

Определённо, заключённого считают ценным. И гадать не надо, из-за чего оно так.

В слова о том, что я — копия из-за невозможности перемещения между мирами чего-то физического, пришлось поверить. Из-за одной маленькой, но весомой детали: корни волос совсем не отрастали. Я провела здесь достаточно времени. Какой бы потрясающий уход за волосами мне тут ни устраивали, цвет всё равно начал бы потихоньку вымываться. Заметила я это давно, но списывала на магию или какие-то неизвестные нюансы перемещений между мирами. Оказалось всё куда проще.

Рюдзин всё-таки каким-то образом мог смотреть за тем, что творится в других мирах. И по какой-то непонятной причине выбор его пал на меня, это не была случайность. А поскольку болотный гад не знал, что я крашу волосы, вышло так, как вышло.

Поэтому… это не со мной что-то не так, это не меня изменили. Это мою душу запихнули в тело, которое создали как дракона.

И думать не хочу, насколько дотошен был Рюдзин в погоне за результатом. Все родинки, все мелкие шрамики, блёклые растяжки…

Кроме волос. Кроме крашенных, рыжих волос.

На третий день заключения я отказалась от еды. Ощущала себя тигром в клетке, который ходит вдоль прутьев, не обращая внимания на куски мяса на полу. Пристально следила за служанками, бродила вдоль выхода к балкону, надеялась отыскать ещё одну тайную дверь за деревянными панелями на стенах. Стоило кому-то появиться в комнате — садилась в центр кровати и сверлила взглядом. Спала до отвратительного мало и плохо, потому что боялась — не догляжу, и меня застанут врасплох.

В своём положении я была виновата сама, что тут сказать. Как в сказке про царевну-лягушку — потерпела бы ещё денёк-другой, не торопилась бы, не наломала бы дров, и всё обернулось бы в лучшую сторону. Нерис бы поднял на уши совет, как и обещал. Удалось бы выяснить, осторожно и не вызывая подозрений, что на уме у Ананты. И какой чёрт меня