«Нет, Лесьяр, так дело не пойдет», — одернул себя мысленно, — «у вас иная договоренность».

«А что, коли и Весенья так же поглядывает? Стоит вспомнить только как застыла тогда, едва ты пальцем по мягким ее губам провел», — заспорил внутренний голос.

И как чувствуя, Вешка в тот миг от потанят взгляд отвела, да на Лесьяра посмотрела. Шалопаев Мрак по кухне гонял за стянутый ужин, а девушка над тем посмеивалась. Да только глянув в глаза искрящиеся, да на румянец на щеках, сидела то близко к очагу, понял Лесьяр, что еще чуть и точно пропадет с головой.

Сглотнул, отвернулся, за трапезу принимаясь.

А Весенья на магика ненароком, да тоже поглядывала. Точно тому стряпня ее нравится? Не нахмурится? Не слишком ли ему солоно?

Уплетал… От того улыбка еще шире на девичьем лице делалась. Не зря, стало быть, старается, все рецепты бабусины вспоминает.

* * *

Уже совсем на болота темнота опустилась. Безветренно сегодня было, тихо. Живность и та молчала, не ухало, не шуршало, точно чуяло все живое, что в эту ночь колдовство тяжелое творить будут.

Весенья с потанятами перед башней на лавочку, специально для того притащенную, присели. Девица с собой кружку взвара прихватила, да плащ на плечи накинула. В свете факела, на стене закрепленного, дальше нескольких шагов толком ничего не видать было — небо облаками затянуло, ни звездного света, ни лунного не пробивалось.

— Тихо как, — Зарька сидел рядом с Вешей, да к Славке жался. Поежился, бедолага, да не от холода. Веська его хорошо в том понимала… На душе точно кошки скребли в предчувствии дурном.

Лесьяр ушел с полчаса назад, и с тех пор тишина висела дурная. Веська порывалась пару раз за ним в подземелье сходить подглянуть, но каждый раз при том слова магиковы в ушах звучать начинали:

— За мной не ходи, — и строго так на нее посмотрел, даже пальцем пригрозил, как маленькой, — ежели что-то дурное происходить начнет, беги с болот. А вы, — к потанятам уже обращаясь, — ее с болот в том случае выведете. Поняли?

Чертята закивали поспешно.

— Ты ведь говорил, что ничего опасного нет в том ритуале, что лишь защиту сызнова поставишь, — тоску в голосе скрыть не удалось, — зачем это все, коли все так безопасно?

Лесьяр губы поджал.

— Безопасно, но лучше перестраховаться.

Вот и сидела теперь Веша на улице, перестраховывалась. А сама не понимала, ну что, в самом деле, не успела бы она из башни выскочить, случись чего? Зачем на улице торачать?

Но раз сказал Лесьяр, значит так надобно… Только так хотелось уже в постель теплую. А то утром сколько всего перетерли в порошки, краску ту особую готовя, потом траву собирали, через все болота ходили. Сама не заметила, как спиной к стене прислонившись, носом клевать начала, а после и вовсе задремала.

* * *

Под ногами по земле тряской прошлось, словно какой огромный крот нору под башней прорыть пытался. Веся встрепенулась, сонными глазами оглядываясь. Потанята вот в карты снова резались, да и те замерли.

— Это шо это? — две пары глазок круглых на красных моськах на Вешку с испугом взглянули.

А та и не знала, что то было, надеялась только, что больше не повторится.

Какое-то время и правда тихо все оставалось, троица даже выдохнула в конце концов, переглядываясь, и чертята дальше играть принялись. Как вдруг снова тряхнуло, да пуще прежнего. С крыши башни даже пылью и сором каким-то по головам посыпалось.

Вскочила Веська, дернулась было в поземелье побежать, да потанята ее за юбку ухватили.

— Не ходи, хозяюшка, Хозяин говорил ведь, что нельзя тебе туда.

Веша замерла стоя, губы кусая, да руки заламывая, от беспокойства сводясь.

— А что ежели случилось чего? — повернулась к подручным, — что если ему сил не хватило, али с краской той злополучной чего не так?

— Ты, хозяюшка, иногда как скажешь, — осудил ее Зарька, — про Топи Хозяина вслух заявить, что, мол, у того силы не хватило! Да он знаешь какой! — и пальцем в небо ткнул.

— Да про его силу все в лесу слыхивали! — поддержал Славка, — знаешь, сколько злыдней он прикопал! Тут в округе раньше-то и вурдалаки трехсотлетние водились, да упыри, гули даже, он же всех вычистил! И медведя-человекопоржирателя тоже!

Вешу, впрочем, разговоры те как-то не слишком успокаивали. Взгляд так и тянуло за поворот башни. Может выйдет из-за нее Лесьяр, наконец, да она вздохнет тогда с облегчением.

Но время шло… Вешка уже пятно света от факела все вдоль и поперек шагами измерила. Потаньки на девицу с тоской уж глядели. Точно с ума сдвинулась их хозяюшка.

— Долго как-то уж, — протянула, не сдержавшись, — Лесьяр говорил, пару часов от силы, да уже пол ночи прошло.

Зарька со Славкой тоже уж беспокойство начинали ощущать, не ясно, впрочем, от ведуньи своей заражались, али и правда пора переживать начинать было.

— Нет, не могу я так, пойду гляну… — и не дожидаясь, пока чертята ее остановят снова, поспешила вокруг башни, — вы тут сидите.

И только подошла к открытому лазу, как башня снова содрогнулась. Здесь же, в открытом проеме, видно было, как полыхнуло внизу зеленью.

Веша за створку деревянную придержалась, дабы не упасть от той тряски. Прислушалась, голос магика снизу раздавался приглушенно. Он речитативом проговаривал раз за разом какое-то заклятие на незнакомом девице языке. И голос его звучал напряженно.

— Больше давай, Лесьяр! Мало! — послышался приглушенный окрик ворона.

Чем она помочь могла? Силу ее в камень вливать нельзя. Ежели кровь девичья, то энергия магии должна мужская быть…

— Черт бы тебя побрал! — выругался Лесьяр в сердцах, когда зеленый свет снова затухать стал. И как и в прошлый случай — сперва до звенящей тишины опустилось, а после — грянуло! Да еще пуще, чем в прошлые-то разы. Светом полыхнуло так, что Весенья, даже здесь сверху стоя, отвернуться поспешила, как ярко.

— Еще вливай! Прорвет ведь! — в голосе ворона отчетливо уже паника звучала.

Магик тому не ответил, а снова во весь голос принялся слова заклятия выкрикивать. Черная дымка его силы, видать внутри уж весь пол устлала, даже по ступенькам до выхода поднялась.

Что-то явно не так шло.

И решительно сжав кулаки Весенья все же шагнула на верхнюю ступеньку, а дальше почти бегом.

Камень стоял там же, где она помнила, да только жилы изумрудным светом куда как насыщенней сверкали. Письмена в тех жилах точно истончились, бледные стали, едва различимые. Лесьяр же силу свою выпускал щедро. Да только свет