Шрифт:
Закладка:
— Что? — снова спросили близнецы на мое протестующее мяуканье.
Я молча смотрел на Марка и Виктора.
— Бедняга, пернатый… — произнес Илья. — Держись, мне твой вариант больше нравится. Но так нужно.
Они были правы… Их вариант делал песню строже, чище, сильнее. Профессиональнее.
— Я согласен, — тихо сказал я.
Близнецы отдали отпечатанный текст, и через четверть часа я вернулся с исправлениями.
Они посмотрели на бумагу, и я опять услышал:
— Пойдет…
— Надо все переписать начисто, — сказал Илья Марку.
И мне, загадочно подмигивая:
— Все, пернатый, иди полетай, нам надо работать…
Когда я вернулся, текст уже был набран вместе с нотами и стоял на пюпитрах… В студии сидела Ма и слушала запись, кивая головой в такт музыке.
Закончив прослушивание, она сказала:
— Будет лучше, если попробуем сыграть так… а здесь так…
Ма внесла исправление на своем экземпляре, и они сразу проявились во всех бумажных листах.
— Пилим… — скомандовал Марк.
И они втроем сыграли отрывок несколько раз. А потом начали всю песню с начала.
— Ну как? — спросила меня Ма, стараясь перекричать гитарный рев.
Я улыбнулся:
— Не могу это слушать…
— Не нравится?
— Как-то не по себе… — сказал я. — Я, пожалуй, пойду.
И я вышел во двор, а потом на улицу. Сзади раздались быстрые шаги, меня догоняла Ма. В ее руках был рюкзак Ильи.
— Постой, я с тобой… — сказала она. — Мы же хотели заниматься, помнишь?
Я кивнул.
Забрал у нее рюкзак и надел его на плечи.
— Ты как? — спросила Ма.
— Немного грустно. Столько лет носил ее здесь… — Я приложил ладонь к груди. — И в один миг отпустил.
Она взяла меня за руку, и мы пошли по узкому переулку в сторону моря. На пустом перекрестке поднялись к небесам.
Ма заглянула в мои глаза:
— Не грусти. Она всегда будет с тобой.
— Знаю… — ответил я. — Но моя звезда — холодна…
Посмотрел на серьезную Ма и улыбнулся:
— Куда летим?
#
День Третий. Сцена 12–13
12.
Ма выбрала место для приземления.
Я опустился недалеко от линии прибоя на уступ желтого песчаника поднимающийся над галечным пляжем. Он тянулся вдоль побережья, примыкая к скалам и валунам, теряясь в кустарнике.
Песок на возвышении был влажным, порывистый ветер срывал брызги с верхушек волн.
Ма глянула на меня испытующе и произнесла:
— На колено, милорд.
Я опустился перед Ма на колени.
Она присела рядом.
— Смешной… — щелкнула меня легонько по носу. — Что творишь, дурашка? Можно на одно колено…
— Это еще надо заслужить, — ответил я.
Она внимательно посмотрела в мои глаза и серьезно кивнула:
— Ладно…
Поднялась и вынула танто из ножен с тонкой красной лентой, удлинила его, и положила сталь клинка на мое левое плечо.
Замолчала.
Ветер разметал наши волосы. Волны одна за другой равномерно накатывали на берег. Так же, как дни и годы накатывают на наши жизни.
И произнесла:
— Открываю доступ и передаю права владения этим прекрасным клинком моему верному другу, кого сейчас он касается. Отныне вы посвящены… Пусть ваши сердца взаимно откроются навстречу.
Ма замолчала.
Ветер шуршал песком в тишине. Где-то за спиной разбивался о дальние скалы прибой.
— Вставай, — сказала она. — Это все.
Я, не торопясь, поднялся, отряхнул влажный песок с коленей.
Ма посмотрела на меня, прищурившись от солнца, и кивнула головой в сторону от обрыва:
— Иди за мной. Не отставай…
Подхватив рюкзак, я пошел следом, буксуя в текучем песке. За день солнце раскалило его, и жар проникал сквозь тонкие подошвы.
Ма вела к зарослям кустарника за грядой желто-серого камня.
Обогнув песчаник и кусты, мы остановились в укрытом от солнца и ветра месте, среди множества ржавых труб.
— Начнем, — сказала Ма.
Я быстро оглянулся, оценивая обстановку.
Трубы выходили из земли на высоту человеческого роста в шахматном порядке. Верхушки прикрыты оголовками на одной высоте. Это было похоже на заброшенный фундамент какого-то строения.
Ма дождалась, когда я посмотрю на нее:
— Я расскажу не словами наставника, а как сама поняла.
Она протянула мне танто в ножнах с тонкой красной ленточкой.
— Возьми меч. Держи его так, словно это твоя душа… — произнесла Ма строго. — Теперь он твой, навсегда в твоем сердце. Не отпускай, не забывай, не теряй его и не предавай.
И добавила:
— Никогда.
Потом она вытянула правую руку и прикоснулась кончиками пальцев к центру моего лба.
Вздохнула:
— Передаю акцепты меча.
Вдруг резко ударила в лоб основанием ладони. Туда, где только что находились кончики ее пальцев.
От неожиданности я сделал шаг назад.
Не обращая внимания на мой удивленный взгляд, Ма начала урок без каких-либо лирических отступлений.
— Меч — это рука. Ты чувствуешь им, как рукой.
Она взмахнула мечом в сторону одной из железных труб, торчащих из земли:
— Рука может быть мягкой…
И клинок, став мягким и гибким, обернулся вокруг трубы, будто обнял ее.
— … и жесткой.
Ма плавно и медленно ударила мечом по другой ржавой трубе, оставшейся от скважины или незаконченного фундамента.
Я улыбался…
Пять секунд будущего показывали, как меч отскакивает от нее, высекая искры и куски ржавчины.
Это и без предпросмотра линии времени было очевидно.
Но за миг до столкновения, что-то изменилось, и в пятисекундном отрезке я вдруг увидел… как Ма разрубает трубу.
Ироничная расслабленность в миг слетела с меня.
То, что я видел своими глазами, было невероятно… Происходило прямо здесь, передо мной. Гибкая и стройная Ма творила чудеса.
Меч рассек трубу по диагонали без задержки и сопротивления со слабым металлическим скрежетом. Ма повторно ударила ниже, под другим углом, и снова клинок прошел через железо без задержки.
Труба разделилась на отрезки, которые тяжело упали к нашим ногам. Из них сыпался песок, нанесенный за много лет ветром.
Я ошеломленно смотрел на Ма, но она даже не заметила.
Ма продолжала урок:
— Может быть горячей и холодной…
Она шагнула к следующим трубам и быстро ударила по одной, а потом по другой трубе, срубая верхушки. Первая раскалилась докрасна и отрубленный кусок загорелся и, упав, расплавился на земле. Вторая труба покрылась инеем, земля, куда упал этот кусок замерзла.
Я отступил назад, ощутив через тонкие подошвы лед и пламя.
Ма посмотрела на меня и сказала:
— Может превратиться в песок и попасть противнику в глаза.
Я прикрыл ладонью лицо до того, как струи песка хлестнули по нему.
И услышал голос Ма:
— Может исчезнуть и внезапно появиться.
Убрал руку и успел заметить, как клинок мгновенно исчез из одной и появился в другой ее
