Вдова его прежнего босса, потеряв мужа, обнаружила у себя чуть ли не все болячки на свете. В «Дорахару» она заглядывала раз в неделю — проверить бухгалтерию. И держалась весьма неприветливо. Стряпню Сэнтаро никогда не пробовала, поскольку давно перестала есть дораяки, в которых слишком много глюкозы. Зато, как женщина повышенной нервозности, сходила с ума по части гигиены. Всякий раз костерила Сэнтаро за то, что он плохо убирает и не следит за чистотой в заведении.

Однажды он уже нанял на подработку студента, не доложив об этом Хозяйке. Она тут же стала придираться к парнишке за каждую мелочь. А вскоре пронюхала, что в рабочие перерывы тот курит на заднем дворе, и взбеленилась окончательно. Позвонила прямо в лавку и долго орала на Сэнтаро — дескать, что мы все будем делать, если заведение провоняет табачищем, и так далее. А напоследок потребовала: если он снова захочет кого-то нанять — она должна непременно присутствовать на собеседовании.

Так что насчет Токуэ-сан докладывать, пожалуй, пока не стоит. Еще неизвестно, потянет ли старушка эту работу. С ее-то пальцами…

Перевернувшись обратно на спину, Сэнтаро уставился в потолок и раздраженно поцокал языком.

А теперь еще эти чертовы старшеклассницы. Заваливают толпой, занимают все пять табуретов за стойкой, галдят как сороки не меньше часа — и уходят, раскидав по стойке объедки. А на днях одна из них пожаловалась, что нашла в его дораяки лепесток сакуры.

Да, он и правда работает с открытым окном, потому что большинство заказов — навынос. И с каждой весной лепестки, залетая на кухню, падают на жаровню, а то и прямо в тесто. Так что вину свою он признал — и угостил скандалистку бесплатной порцией взамен.

Все остальные девчонки тут же стали орать, что нашли по лепесточку и у себя. Что, конечно, было уже враньем. Этим пигалицам просто захотелось подразнить взрослого мужика. А одна из них даже стала названивать по телефону друзьям: «Эй, тут бесплатные дораяки дают, ешь сколько влезет!»

Что сказали бы эти соплячки, увидев скрюченные пальцы старой Токуэ-сан? И как бы с ними справилась на его месте она?

В общем, куда ни кинь — все клин…

— Чертовы мартышки… «У меня лепесток сакуры в дораяки!»… Да чтоб вы провалились!

Он в сердцах лягнул пяткой сбившееся одеяло. И зачем-то опять потянулся проверить будильник.

Глава 6

На утреннюю встречу он слегка опоздал. И когда подходил к «Дорахару», Токуэ-сан уже дожидалась его под сакурой. В ответ на его извинения старушка указала пальцем куда-то в зеленую крону над головой:

— А вишенки-то уже набухают, взгляните![5]

— Вы что же, правда нашли автобус? В такую рань?!

— Да ладно вам… Об этом не беспокойтесь! — отмахнулась она и заковыляла к задней двери на кухню. Вопрос повис в воздухе, отметил про себя Сэнтаро. Хотя автобусы и правда ходить еще не должны.

В кухне его уже дожидался котел с бобами, которые он с вечера оставил в воде набухать. Теперь они вздулись, и каждый поблескивал на свету так жизнерадостно, что атмосфера в лавке разительно изменилась. Обычный пищевой продукт казался теперь живым существом, решившим вдруг поселиться в «Дорахару».

— Та-ак… Замечательно! — отметила Токуэ-сан, заглянув в котел.

Эти бобы выросли не в Обихиро и не в Тамбе, откуда обычно поставляют самые качественные адзуки. Ценовой барьер, допустимый для «Дорахару», не позволял закупать элитные японские сорта. Когда он объяснил это Токуэ-сан, та ответила, что бобы могут быть откуда угодно. И Сэнтаро, превозмогая себя, заказал у того же поставщика партию свежих бобов из Канады.

По его расчетам, на одну варку цубуана требовалось два килограмма бобов. При этом за одну ночь, набухнув в воде, эти два килограмма превратятся уже в четыре. После закипания туда добавляется сахарный сироп — в соотношении семьдесят процентов от их общей массы. В итоге получается уже почти семь килограммов начинки.

При самых грубых расчетах, на каждую лепешку расходуется по двадцать граммов бобовой пасты. В каждой порции дораяки — по две лепешки. Таким образом, с одной варки бобов они могут настряпать от трехсот тридцати до трехсот сорока порций. До этих пор пятикилограммовой банки фабричного цубуана хватало дольше чем на день. Значит, если поток клиентов не будет меняться, одна варка обеспечит их свеженьким цубуаном на три, а то и на четыре дня.

— Но перед тем, как варить… — пробормотала Токуэ-сан, вглядываясь в уже сваренные бобы. — Шеф! Значит, перед тем как сунуть в воду, вы их не досматривали?

— Кого? — не понял Сэнтаро.

— Да бобы же!

Он недоуменно покачал головой.

— Я так и поняла… Не все из них годятся для варки.

Ее скрюченные пальцы выудили из розоватого варева несколько бобов и поднесли к глазам Сэнтаро. Какие-то зерна остались цельными, другие потеряли кожицу или расползлись.

— Нужно досматривать, шеф, — строго сказала старушка. — И отделять битые от небитых. За границей их плохо сортируют!

Ее манера общаться с бобами казалась Сэнтаро как минимум странной. Старушка склонялась над ними, только что не касаясь щекой, и замирала надолго — так, словно приветствовала каждый по отдельности. И даже после того, как бобы поставили на огонь, ее отношение к ним, похоже, не изменилось.

Котел для цубуана использовался особый, медный. Все несколько раз, когда Сэнтаро пытался варить бобы сам, он не снимал их с огня, покуда не станут мягкими.

Старушка же колдовала над бобами совершенно по-своему. Для начала она дождалась, когда те начнут закипать, и добавила еще немного воды. И так несколько раз. Затем отбросила бобы на дуршлаг, слила всю первую воду — и, вернув бобы обратно в котел, залила их заново уже чуть теплой водой. Видимо, чтобы удалить из вкуса горечь и терпкость. И принялась томить их на слабом огне, аккуратно помешивая деревянной лопаткой, чтобы не повредить ни зернышка. При этом нависала над готовящимся блюдом так низко, что ее седенькая голова скрывалась в облаке пара.

Что же