Поэтому у кого как, но у Сэнтаро в лепешках начинка всегда была покупная. Так повелось в «Дорахару» еще со времен предыдущего, ныне покойного шефа. Благодаря приятелю-оптовику китайский цубуан — сладкая паста с цельными бобами — в ящиках по пять килограммов поставляется бесперебойно.

За счет этого «Дорахару» и выживала. Разоряться не разорялась, но и очередей не собирала. Израсходовать банку начинки за день не удавалось еще ни разу. Сколько-то всегда оставалось. Замороженные остатки можно было подмешивать к содержимому новой банки и назавтра, и на послезавтра, а то и через пару дней. Безотходное производство!

Заготовив начинку, Сэнтаро взялся за тесто. В принципе, даже тесто можно заказывать у поставщика, — только взбивать самому все-таки гораздо дешевле.

Он закинул в миску все ингредиенты, тщательно их перемешал. А потом запалил газ под грилем — и начал жарить лепешку за лепешкой, переворачивая каждую деревянной лопаткой до тех пор, пока не подрумянится с обеих сторон. Навалив целый противень пышных, жизнерадостных кругляшей, он упрятал всю партию в стеклянный термоконтейнер, чтобы не остывали весь день.

Пора открываться…

Не дрогнув ни мускулом на бесстрастном лице, Сэнтаро глубоко вздохнул — и поднял железную штору.

В обеденный перерыв, присев на стульчик у плиты, Сэнтаро уплетал бэнто из ближайшего комбини[2], как вдруг за окном замаячила уже знакомая белая шляпа.

— Ну, бабу-уля… — поморщившись, пробормотал Сэнтаро. Но, завидев ее улыбку, все же оторвал шаровары от стула.

— Э-э… То́куэ-сан? — уточнил он. — Так, кажется?

Лицо под шляпой сморщилось в улыбке.

— Да-да! — раздалось в ответ.

— Чем могу?..

Токуэ Ёсии достала из сумочки клочок бумаги. На нем было что-то написано. Синими чернилами. Округлым, затейливым почерком.

— Вот так мое имя пишется иероглифами, — сказала она, вручая записку ему.

— А!.. — отозвался Сэнтаро, едва скользнув по бумажке глазами. И тут же вернул записку. — Простите. Но вас я нанять не смогу.

Скрюченными пальцами старушка потянулась за бумажкой, но тут же замерла и спрятала руку.

— Как видите, пальцы у меня не самые ловкие. Так что я согласна и на двести!

— Вы о чем?

— Об оплате за час.

— Да нет же… Дело совсем не в этом!

Сэнтаро повторил, что нанять ее не может. И снова объяснил почему. А она, как и в прошлый раз, все смотрела на него долгим пристальным взглядом.

Он отступил на шаг, достал из контейнера пару лепешек, проложил между ними бобовую пасту. Может, если старушенцию угостить, она уйдет наконец восвояси?

Токуэ Ёсии словно прочла его мысли.

— Так вы что же, и начинку сами готовите? — уточнила она.

Сэнтаро нервно дернул кадыком.

— Это — секрет фирмы! — ответил он.

Неужели бабуля что-то заметила? Он бросил взгляд через плечо. Посреди стола, сбоку от недоеденного бэнто, красовалась банка с цубуаном. Крышка снята, ложка торчит наружу.

Загораживая телом улику, Сэнтаро придвинулся ближе к окну.

— Пару дней назад я пробовала ваши дораяки. Тесто вполне годное. А вот начинка, уж извините…

— То есть… сама паста?

— О да! Настроение человека, который ее готовил, понять невозможно.

— «Настроение»? Странно… — протянул он озадаченно, хотя и знал, что проблем с цубуаном быть не должно.

— Ну то есть… вкус вообще никакой!

— Варить цубуан — адский труд! Вот вы, бабуш… э-э, То́куэ-сан, никогда не пытались?

— Да я всю жизнь его готовлю. Уже пятьдесят лет.

Вздрогнув, Сэнтаро чуть не выронил дораяки, которые собирался положить для нее в пакет.

— Пятьдесят?!

— Ну да, с полвека. Дораяки — это всегда настроение, молодой человек!

— Ах, настроение? Да, конечно.

Он протянул ей пакет с дораяки — и тут его словно окатило ветром, налетевшим неведомо откуда.

— И все-таки — не обижайтесь, но… нанять я вас не могу.

— Серьезно?

— Увы. Мне очень жаль.

Не сводя своих странных глаз с Сэнтаро, Токуэ-сан выудила из сумочки кошелек.

— Денег не нужно, — сказал он.

— Это еще почему? С меня сто сорок иен, не так ли?

Старушка вывалила на узкий оконный прилавок пригоршню монет. Все пальцы ее левой руки были скрючены, а большой выгибался наизнанку. Отсчитать такими пальцами монету в сто иен плюс четыре монеты по десять ей удалось не сразу.

— И знаете что, молодой человек?

— Что?

Токуэ-сан снова полезла в сумочку.

— Попробуйте-ка вот это… — сказала она и водрузила на прилавок небольшой пластиковый контейнер с чем-то темным внутри.

— И что же там? — уточнил Сэнтаро.

Но Токуэ-сан уже отошла прочь от его прилавка.

— Бобовая паста?! — закричал он уже ей вдогонку.

Не сбавляя шага, Токуэ-сан обернулась, кивнула ему на ходу — и скрылась за поворотом.

Глава 3

Вечером того же дня Сэнтаро решил немного расслабиться в привокзальной лапшевне. Заказал себе горячего сакэ, а также тэмпуры и собы[3] на закуску. Втягивая лапшу и посасывая сакэ, он размышлял о том, что случилось за день.

Как только Токуэ-сан ушла, Сэнтаро выбросил ее «угощение» в мусорный бак. Хотя и не без укола совести, он все-таки убедил себя: лучше со всем этим не связываться. Но каждый раз, когда он выбрасывал что-нибудь еще, взгляд его так и цеплялся за утопающий в мусоре пластиковый контейнер.

Наконец он не выдержал — и выудил чертов гостинец из мусора обратно на свет. Ладно, сказал он себе, попробую разок. Из уважения к ее сединам. И, попробовав, немало удивился.

Этот цубуан отличался от того, что покупал он, как небо и земля. Глубокий, проникающий аромат. Густой, долгоиграющий вкус…

— Пятьдесят лет! — пробормотал Сэнтаро в чашечку с сакэ, в который раз пытаясь понять, что же именно его так поразило. — Дольше, чем я на свете живу!