И вот это мне совсем не нравится. Получается, что я, сама того не желая, могу стать соучастницей какого-то зла, заплатив этот самый налог. Да, может мои деньги пойдут на строительство дороги, и это хорошо. А если на совершение эвтаназии, которая здесь вовсю пропагандируется? Мне становится не по себе.

— Тэми, так устроена жизнь, и ничего с этим не поделаешь! — убеждает меня Дина. — Даже когда ты что-то покупаешь, часть заплаченных тобою денег все равно пойдет на налоги, их тут несколько, самых разных. Если хочешь, Рэн тебе всё это объяснит лучше меня.

Да уж, — с тоской думаю я. — Недаром Старый Айрин у нас иногда называют Тёмным. Похоже, здесь в принципе невозможно находиться, не вступая в контакт со злом. Оно — как паутина, пронизывающая всё и опутывающая всех.

Хотя, если поразмышлять, все эти налоги — почти ничего не значащая мелочь по сравнению с той жутью, от которой меня избавил Марк. После общения с Диной я начинаю понимать, почему меня так старательно уговаривали стать лояльной — то есть открыть своё сознание телепату службы безопасности. Со всеми вытекающими последствиями, самое страшное из которых — полное подчинение моей воли с помощью программы-наложения. Меня соблазняли высокими доходами, которые я могла бы получать с помощью своих телепатических способностей. Они здесь в цене. Телепатов мало, а считывать информацию из памяти и делать наложения требуется многим контролирующим и карательным организациям. Творить такие вещи, беспрекословно подчиняясь чужой злой воле — что может быть ужасней?

Наша следующая встреча с тен Наро посвящена дирижаблям. В старые времена именно они были основным транспортным средством, перевозившим людей на дальние расстояния. Для товаров же где только возможно использовался водный транспорт, с тех пор даже сохранились каналы.

Во всех городах имелись башни-причалы, в небольших иногда просто мачты, и в небе вместе с облаками плавали гигантские воздушные корабли, наполненные гелием, газом, который в 7 раз легче воздуха и может поднять на большую высоту очень немалый груз.

Мы начинаем с посещения музея, принадлежащего клану тен Наро, где полно экспонатов по истории создания этих летающих машин, впервые поднявших арья в небо, а в огромном ангаре выставлены как реальные дирижабли, так и их макеты. Кейн — просто ходячая энциклопедия. Он сыплет именами и датами, досконально разбирается в типах и марках. В его рассказах оживают создатели первых дирижаблей. Многие из них были настоящими подвижниками, не жалевшими ни сил, ни времени, ни денег на свою мечту, а подчас и рисковавшими жизнью, лично испытывая новые воздушные корабли.

Тен Наро ведёт меня по залам, и перед моими глазами разворачиваются картины первых кругосветных путешествий, великих катастроф, знаменитых гонок, исследования и освоения труднодоступных районов планеты.

Потом мы отправляемся к той самой так восхитившей меня башне с причальной мачтой. Мы осматриваем ее снизу доверху, и я опять удивляюсь познаниям моего гида, который подробно объясняет назначение каждого помещения и каждой непонятной детали обстановки.

Я искренне восхищаюсь тен Наро и благодарю его за великолепную экскурсию. Он, в свою очередь, говорит, что ему очень приятно общаться со мной, ведь я не праздно любопытствующая туристка, но по-настоящему заинтересована его рассказом. А потом добавляет, что ему ещё есть куда расти.

— И все же, Кейн, как ты достиг такого совершенства? — спрашиваю я, окончательно перешагивая рамки чисто официальных отношений. Я должна выяснить, что он за человек. Потому что мне как воздух нужны союзники и единомышленники.

Глава 6

— Я всегда интересовался, что было раньше и как мы пришли к тому, что есть, — отвечает тен Наро. — И образование хорошее получил — до десяти лет меня дома учили, потом была частная школа. Ты наверняка знаешь, они сильно отличаются от бесплатных государственных. С одной стороны, там строго всё, и заниматься очень много приходилось. С другой, была максимальная поддержка. Если ты чем-то увлекался, то тебе все условия создавались, чтобы развиваться в этом направлении. Я, допустим, делал упор на математику и историю. И даже спорт обязательный имелся — бассейн, игры с мячом. Еще какое-нибудь искусство по выбору — я на синторе играл.

Что ж, уже неплохо, — думаю я. Я успела узнать, что здешние государственные школы растят из детей бездумных исполнителей и потребителей, слепо верящих пропаганде и не способных к критическому мышлению. Именно поэтому обеспеченные аристократы стараются выбирать для своих детей другие варианты образования.

А когда я услышала про синтор, то и вовсе почувствовала в тен Наро родственную душу. Потому что я играю с трёх лет, а может, и раньше. Моя мама помимо своей профессии архитектора — известный музыкант, и мы с братьями и сёстрами выросли среди музыки. Я даже в консерватории пыталась учиться после лицея.

Я с детства все каникулы работал в музее своих родителей, — продолжает тен Наро. — Сначала следил за порядком, управлял техникой для уборки, проверял на входе наличие оплаты за посещение, потом потихоньку и экскурсии начал вести. После школы вообще углубился во всё это, чуть ли не ночевал там, с книгой в руках или перед экраном с научным фильмом. Путешествовал немного, поработал во всех музеях нашего клана. Так провел три года после окончания школы. Понял, что больше всего меня притягивает история, и пошел в соответствующий лицей.

Дома ко мне пристаёт Айли:

— Ну скажи, Тэми, Кейн — просто душка, правда?

Я соглашаюсь, что он очень обаятельный.

— Вот увидишь, ты точно в него влюбишься! — нагло заявляет она. — Мой кузен — самый лучший!

— Твой кузен? — удивляюсь я.

— Моя мама и его — родные сёстры!

На следующий день я в первый раз здесь играю на музыкальном вечере. В особняке тен Норн есть особая гостиная для таких случаев, ведь аристократы — ценители высокой культуры. В ней стоит великолепный старинный синтор, клавишный инструмент с двумя клавиатурами, расположенными как ступеньки, одна ближе и ниже, другая дальше и выше. У меня есть и свой, простой, электронный, но известной марки и с хорошим звуком, который Марк купил по моей просьбе сразу же, как я вошла в его дом. Он