отец умер. Тимур потерял свой шанс увидеться с ним в последний раз. В свои восемь лет он воспринял это как ужасную ошибку своей жизни. Возможно, именно эта ярость помогла ему стать сильнее.

Четверной лутц.

Тимуру тринадцать. Он влюблён в фигурное катание и считает его делом всей своей жизни. Его цель — олимпиада, а развлечение — ходить на тренировки. Мать, съехавшая с катушек, заставляет его учиться в школе на отлично. Панкратов с утра до вечера на льду и по ночам ему теперь приходится не спать, а делать домашнее задание и учить экономические термины, ведь мама выбрала ему специальность экономиста в университете. Именно тогда в руки Тимура, казалось бы, спортсмена, попала его новая любовь: вишневая сигарета с кнопкой, которая помогала ему справиться и не сорваться.

Вращение с выпадом. Он чуть не слетел с оси, но сохранил равновесие.

Тимуру четырнадцать. Он выиграл свой первый Чемпионат России. Мальчик улыбается на пьедестале, машет камерам и показывает медаль, надетую на его шею. Распускает кудряшки, которые раньше были в хвостик. А после получает от матери за слишком легкомысленное поведение. Она даже не поздравила его, только подняла медаль, осмотрела её и выдала те слова, которые до сих пор приносят Тимуру невероятную боль:

— А олимпийское золото будет?

Парень услышал это наяву. Краем глаза, начиная раскатываться для тройного акселя, он увидел свою мать. Она смотрела презрительным взглядом. Не должны так матери смотреть на своих детей, особенно когда они не виделись практически год.

— Куда ты выпячиваешь руки? У тебя куриные лапки?

— Тамара Львовна, попрошу не вмешиваться в ход тренировки, — это был тренер, который следил сейчас за прокатом Тимура. Молодой и перспективный, сам недавно закончил карьеру и сразу же начал работать с будущими олимпийским чемпионами. Роман, он просил называть его по имени. Тимур не видел, но представлял, как мать схватила воздух ртом и возмущённо фыркнула.

Тройной аксель. Панкратов недокрутил четверть, после чего обязательно должно было последовать «Бездарность» от матери, но этого не было. Хотя женщина все ещё стояла возле борта катка.

Лезвия противно прокряхтели по льду, когда Тимур тормозил. Он остановился на середине программы, чтобы посмотреть на мать. И подошедшего Дениса Руслановича. Значит должны быть хоть какие-то новости про Еву. Это было непозволительно, но Тимур не мог продолжать кататься без информации.

Парень сделал два маленьких круга, приводя дыхание в норму и вытирая влажные руки о штаны. То ли от волнения, то ли от дополнительной нагрузки в виде Евы на руках, он очень устал от трех прыжков. Хотя не должен был, с его необычайно развитой выносливостью.

— Что с ней? — Тимур привалился к борту, краем глаза оценивая прыжок Паши. Его успехи в последнее время были поразительны и Панкратов начинал опасаться его как соперника. Сложность программ была одинакова, но Тимур стабильнее.

Денис Русланович сжал губы, нервно прикрывая глаза и качая головой в сторону. Дело плохо…

— На олимпиаду поедет?

— Тимур, — это вновь Денис Русланович, качающий головой, — У нее разбито бедро. Она едва ли сможет ходить в ближайшую неделю, ей нужна терапия, она не вытерпит ходить, а тут еще и прыгать… Мы заменим её.

Заменят?.. Кажется, у Тимура с недосыпа поехала голова. Потому что он не может объяснить себе иначе свои действия, совершенно неадекватные и несвойственные спортсмену. Он резко выпрямился, ударяя рукой по бортику и смотря прямо в глаза Денису Руслановичу. Тренер сам опешил от подобной инициативы, слегка отпрянув назад. Панкратов загорелся яростью и из его рта сами собой полились слова:

— Какого черта вы собираетесь её отстранить? Она разве сказала, что не вытерпит? Дайте шанс! Заменить вы можете хоть прямо на олимпиаде, но круче ее вы никого не найдете! Я помогу, она будет со мной, дайте шанс! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА!

— Тимур, — снова мать, смотрящая на него снисходительным взглядом, — Будь спокойнее. Ничего не произошло, просто бывает так, когда не могут выступать…

Рука женщины опустилась на его плечо, слегка сжимая. Панкратов дёрнулся, откатываясь назад.

— Давайте! Давайте, уберите её к чертям, я завершу карьеру!

В глазах тренера был шок. Тимур Панкратов, практически олимпийский чемпион, говорит, что завершит карьеру, если уберут другую фигуристку?

— Или и меня замените так легко, как и Еву?!

Он взмахнул руками, разочарованно переводя взгляд с матери на Дениса Руслановича. Они не могли оба так поступить, просто не имели права. Ведь её травма не такая серьезная, как могла бы быть. Она сможет раскататься, Тимур верил в это. Не может она пропустить свою олимпиаду, другого шанса не будет.

— Тима.

— Меня зовут Тимур! — огрызнулся он в сторону матери, после вновь обращаясь к тренеру, — Будете меня менять? Меняйте. Тогда пойдет к черту весь этот ваш лёд, вы в глаза не увидите олимпийскую медаль. Некому, кроме меня её получать.

Паша был готов поспорить, но к такому Тимуру не было смысла лезть. Он редко выходил из себя, но если выходил…

— Успокойся, — к нему сзади подъехал Артём, кладя руку на плечо. Теперь уже Панкратов не дергался, только тяжело дышал. Беспалов не успокоил, но явно помогал своим присутствием не сорваться к чертям.

— Будете молчать? — Тимур подъехал к выходу со льда, — Тогда пошли к черту. Решение примете — сообщите.

И скинул коньки буквально на ходу, подхватывая их и уходя прямо в носках. Наплевать ему. Кофту сборной он оставил на скамейке, даже не планируя её забирать. Артём поспешил за ним, по пути уверяя Дениса Руслановича, что все будет хорошо. Тем временем кудрявая макушка уже скрылась за дверью. Беспалов быстро накинул чехлы на лезвия и побежал следом за другом. Разговора не было, было лишь:

— Через час мы едем в «Арион». Жду у выхода.

Часть 3

Музыка вибрировала во всем теле, со всех сторон лился звук. Не то что на льду, когда ты иногда можешь и не услышать какую-то часть. Голова сама начинала качаться, в том числе и голова Панкратова, безумно любившего это место. Сегодня была не его смена, но он пришел повеселиться и даже нелюбимый коллега за диджейским пультом не мог нарушить его желания оторваться. Эмоции, которые он сдерживал, вылились неожиданным потоком. Неизвестно, как он будет извиняться перед тренерами. Да и неизвестно, будет ли вообще. Лично сейчас он не видел никакой причины этого делать. Он никого не оскорбил.

А вот волнение за Еву сейчас терзало его больше. Если она не сможет участвовать в олимпийском сезоне, это будет сокрушительным провалом для её