— Я обещаю.

Снова повторил Тимур.

И почему-то Денис Русланович ему поверил. Не слушая, что говорит родительница Тимура, медленно кивнул, смотря прямо в глаза Панкратова. Светлые, словно лёд, что под его ногами. И парень кивнул в ответ, даже не пытаясь погасить искорки, что возникли на дне глаз.

— Тимур, а… — Ева слегка выглянула из-за его больших плечей.

— Справимся.

Панкратов получил ответ от всех, от кого хотел. Поэтому, плавно развернулся, беря Смирнову за руки. Такая близость, вероятно, должна была смутить. Но сейчас дарила лишь азарт и желание двигаться дальше. У Тимура было задание: сделать из Евы с травмой Олимпийскую Чемпионку. Буквально за неделю.

— Тимур, — это вновь тренер, — В понедельник смотрим готовые программы всем тренерским составом.

Меньше, чем за неделю. Три дня.

Часть 4

Теперь каждый вечер для Тимура и Евы проходил совместно. Не сказать, что это создало между ними «атмосферу любви и понимания», как писали в женских романах. Эти тренировки точно создавали атмосферу агрессии с тренерами и юниорами, потому что ребята занимали время другой группы в зале. Пусть и занимались они в углу, но отвлекали всех остальных от занятий.

Панкратов полностью перестал заниматься своими тренировками. То время, что им выделяли на льду, он тратил либо на Еву в зале, либо на Еву на льду. Денис Русланович даже пытался с ним поговорить по этому поводу, но все было тщетно. Парень был уверен, что все делает правильно и находится в замечательной форме для Олимпиады.

— Ногу тяни аккуратнее! — это крик Тимура, уже даже не отвлекающий всех остальных от тренировки. Сзади приземлился Беспалов, делая свой коронный выкат из флипа. Кто бы что ни говорил, но сейчас Артём был хорош. Плавный, но строгий в исполнении, словно разъяренная кошка. Ева тоже приземлилась с тройного риттбергера. Это была огромная победа. Они не восстановили четверные прыжки, но за три дня, упорством Евы и разумом Тимура, придумавшего как весь вес переносить на другую ногу, они практически добились проката короткой программы. За исключением тройного акселя, который был и в короткой, и в произвольной программе. Пока даже на дупель не заходили, боясь повредить и так нестабильную ногу.

Ева красиво изогнула руки, отгибая спину назад. Хореография в её номере была великолепной. Девушка не была сильна в прыжках, как, например, Прохорова. Хотя, та была сильна во всем, пожалуй. Её форма выходила на пик, последние программы, которые видел Панкратов, были великолепны. Явный фаворит Федерации делал заявку на уверенное золото. И, Тимур был более чем уверен, что она будет выступать и в командных соревнованиях.

Тимур уверенно следил за девушкой, входящую в заход на флип. В ее произвольной программе стоял четверной флип, но, пока они не нагружали ногу, тренировали тройной.

Взгляд упал на выход на лёд. Вероника Ширяева. Редкий гость на их катке. Её медные волосы были завязаны в растрепанную косу, а взгляд как всегда не предвещал ничего хорошего. Для Тимура так точно, потому что она уже посмотрела в его сторону. Нет, у Панкратова никогда особо проблем с количеством поклонниц не было, но эта его вымораживала больше всех. Как спортсмена он её очень уважал, целеустремленная, в почти шестнадцать лет попавшая на Олимпиаду. Но как человека…

Парень отвлекся на прыжок Смирновой. И тут же он забыл про эту Ширяеву, наблюдая за исполнением четверного флипа с больной ногой. Не было гордости, радости, была лишь одна мысль:

«Хоть бы не потянула!»

Девушка приземлила прыжок, сделав небольшой недокрут. Руки сценично прошлись по телу и голове, девушка выглядела так, словно не сделала сейчас ничего необычного. И словно её ногу сейчас не колит болью. Тимур не решился её останавливать, продолжая следить за тем, что она сделает.

Смирнова вошла во вращение со сменой ноги. Действовала очень осторожно и слегка неверно, но сейчас это было простительно. Если не думать, что сегодня вечером смотр программ всем тренерским штабом… И там точно решится судьба Евы на этой Олимпиаде.

Сам Тимур за себя не волновался, свои программы он может откатать в любом состоянии. Артёму тоже не стоило волноваться, он прекрасно исполнял абсолютно все прыжки, даже свои нелюбимые каскады. И даже ночью, когда парни засыпали в своей комнате, Беспалов начинал что-то говорить про программу, Олимпиаду и фигурное катание. Такая любовь к виду спорта умиляла и пронзала до глубины души.

Пантелеева Тимур практически не видел. Паша занимался почти всегда в зале, но сегодня оказался на льду. Он был не в лучшем состоянии, слишком заспанный и упал с нескольких прыжков за утро, но не сдавал позиции. Все было отлично, пока он не смотрел на Сашу Прохорову, чуть ли не сворачивая себе шею.

Ева докрутила вращение, в её программе появилась достаточно большая, секунд десять, раскатка для следующего прыжка. Конечно, не обделенная сценическими элементами. Панкратов засмотрелся на лёгкие движения рук, изящные кисти и изгибы спины, что совсем упустил из виду, какой прыжок собралась прыгать девушка.

Опомнился только когда она зашла на тройной аксель, уверенно отталкиваясь и группируясь.

Бестолковая девчонка! Тройной аксель! Подумать только, с больной ногой. Она же смогла додуматься. Господи, как так можно было?

Панкратов скрипнул зубами, когда Смирнова в очередной раз свалилась. Тимур тут же подъехал к ней, потому что она не вставала, чтобы продолжать программу дальше. Не дай бог она сейчас все их усилия просто убила.

— Ты чем думала?! — на крик Тимура обернулась проезжающая рядом Ширяева. Не удивительно, что она ошивалась вокруг парня, — Какой тройной аксель? Ты совсем поехала головой?! Ты едва ходить научилась, не хромая, а ты решила прыгать аксель? У тебя он что, до травмы получался?! Бестолковая!

Внутри Тимура разгоралась злость с примесью беспокойства. Невероятно сильного. Это чувство не успокоило даже то, что Ева поднялась на ноги и слегка откатилась от него.

— Почему ты вообще кричишь на меня?! Я на Олимпиаде должна сказать «Простите, у меня болит ножка»? Да никому к черту мои травмы не сдались! Ты обещал меня научить прыгать тройной аксель, ТАК ИСПОЛНЯЙ СВОИ ОБЕЩАНИЯ! Учи, забудь уже про эту чёртову ногу, ты вывел меня на лёд! У меня нет времени на то, чтобы тут нежничать. Надо действовать!

Она не кричала. Говорила громко, но не кричала. Нигде, кроме фразы «Так исполняй свои обещания».