Я всегда любил читать исторические романы.

Даже вдетстве июности, когда мы читаем особенно много ичитаем очень разное.

Вто время многие мои сверстники увлекались фэнтези, героями меча имагии, бесстрашно нападающими надраконов ипобеждающимиих… Сейчас яговорю отех сверстниках, которые читали, ане погрузились вкомпьютерные игры– ихпривлекала яркость волшебного мира, определённо выигрывающая присравнении собыденностью реальной жизни. Ятоже непрошёл мимо этого литературного направления, однако сильного впечатления оно наменя непроизвело. Немогло произвести, поскольку предложенная авторами условность оказалась слишком сказочной имне приходилось заставлять себя принять её. Агде есть усилие, тамнет плавности вхождения вавторский мир, ипо этой причине фэнтези несмогло меня увлечь. Ктомуже магия, которая внебольших количествах украшает книгу, длямногих писателей превратилась вкостыль, которым они подпирают своё неумение выстроить сюжет. Илиже сеё помощью они скрывают своё дремучее невежество. Исторические книги– совсем другое дело, поскольку описываемые вних события имели место быть. Всёэто действительно происходило. Писатели, безусловно, приукрашивают илиусиливают некоторые эпизоды, впротивном случае они небылибы писателями, однако неспособны изменить главного– этобыло. Женщины гибнущего Владимира действительно пытались спастись вУспенском соборе– иумерли внём. Женщины Вайнсберга действительно вынесли своих мужей наплечах, аКонрад III их нетронул– потому что дал слово. Иоставленная Москва действительно горела, аНаполеон смотрел нанеё ипонимал, чтоон пришёл– ноне завоевал.

Настоящее.

Я всегда ставил его выше любого вымысла, неумея ине желая сопереживать выдуманным героям. Ведьвреальности, которая кажется обыденной, происходило ипроисходит множество вещей, достойных толстого, умного романа. Этоязнаю точно.

Итогдаже, вдетстве, меня заинтересовал вопрос, ответ накоторыйя, всилу недостаточного опыта, несмог отыскать сам: почему прижатые кстене воины, находящиеся вкрайне невыгодном, негрозящем смертью, агарантирующим смерть положении, начинали драться сещё большим ожесточением?

Да, некоторые сдавались, история знает итакие примеры, нони один изэтих случаев нестал образцом дляподражания. Сложившие оружие спасли свои жизни, ногероями нестали, немогли стать. Онипросто выжили, отказались сражаться вбезвыходной ситуации, выбрали самый логичный путь, ночто помешало другим поступить также? Почему капитан Руднев повёл «Варяг» вбезнадёжное сражение против японской эскадры? Почему Беляев, капитан канонерской лодки «Кореец», отправился впрорыв вместе с«Варягом», хотя у«Корейца», вотличие отбыстрого крейсера, небыло даже мизерных шансов наудачу? Почему защитники Брестской крепости умирали отжажды иран, нопродолжали сражаться вполном окружении?

Почему?

Я спросил уотца иуслышал неожиданный ответ:

«Гордость».

Неожиданный, потому что вте годы яещё незнал, насколько важным является длячеловека это чувство. Длянастоящего человека.

«Гордость?»– переспросиля.

«Гордость»– подтвердил отец.

«Новедь плен– этовозможность спастись. Какая может быть гордость, когда накону– жизнь?»

«Гордость– этоиесть жизнь, сын. Итолько она даёт человеку надежду».

«Аесли надеждынет?»

«Надежда есть всегда. Дотех пор, пока ты сам определяешь свою судьбу, сампринимаешь решения– утебя есть надежда. Отдав себя вчужие руки, тыможешь рассчитывать только намилость. Аесли враг твой дикий иподлый, знающий только ненависть излобу, томилость его станет длятебя унижением ипыткой. Надежда всегда впереди, ичем выше твоя голова, темдальше ты видишь…»

Надежда.

Она неумирает последней– онаесть всегда. Аумирают те, ктоперестаёт верить. Перестаёт надеяться. Ведьчтобы мы ниделали, кчемубы нистремились– насведёт надежда.

Пусть даже нанесбыточное.

///

То лето выдалось вИркутске жарким. Дождливым, ножарким. Виюле температура частенько забегала затридцать градусов, илишь начавшиеся вконце месяца грозы принесли старому городу долгожданную иочень приятную свежесть. Август обещал стать такимже, однако его первые дни выдались прохладными, намекающими, чтоосень неза горами, исегодняшние плюс двадцать четыре воспринимались срадостью, позволив вновь одеться легко. Нопоскольку предстояла поездка наБайкал, даещё сночёвками, тособирающиеся наплощади Кирова ребята отёплых вещах незабыли, иих рюкзаки были достаточно объёмными.

Ашорты– короткими.

Именно такие выбрала первая пришедшая кместу встречи участница экспедиции– очень короткие джинсовые шорты, сторчащими карманами. Ониидеально сочетались сбелыми кроссовками ибелой футболкой ипрекрасно смотрелись надлинноногой загорелой девушке, роскошные чёрные волосы которой были собраны вбольшой хвост. Из-за него, адругую причёску девушка делала редко, еёпытались прозвать Кобылой– вдевятом классе, когда она перешла вдругую школу. Завистливые одноклассницы принялись взахлёб обсуждать, чтохвост называется «конским», надеясь, чтоксимпатичной новенькой приклеится обидная кличка, нопотерпели неудачу, поскольку мальчики, бывшие основной целью этих заходов, сказали, чтово-первых, причёска новенькой идёт; во-вторых, завистницы исами раньше небрезговали собирать волосы назатылке, ну, укого было что собирать; имальчики стали звать новенькую так, какеё звали чутьли нисдетского сада– Зеброй, кчему девушка давно привыкла ине обижалась. Бессмысленно обижаться, имея фамилию Зеберг. Только нервы тратить.

Зебра приехала кместу встречи раньше всех и, когда нанебольшой парковке остановился «Mitsubishi Pajero», быстро допила газировку, бросила банку вурну иулыбнулась вышедшему измашины Доктору:

–Привет!

–Привет!– Ониобменялись быстрым дружеским поцелуем.– Ядумал, чтобуду первым.

–Аядумала, чтоты будешь сРиной.

–Яхотел, ноона отказалась,– вздохнул молодой человек, открывая дверь багажника иукладывая рюкзак Зебры рядом сосвоим.– Какты дотащила такую тяжесть?

–Яхрупкая только навид.

–Навид ты изящная, ане хрупкая.

–Этокомплимент?

–Разумеется. Причём очень искренний.

Искренний, нобез всякого намёка нафлирт– обычный, дружеский комплимент, слегка поднимающий настроение, ноабсолютно ничего незначащий.

Доктор захлопнул дверцу, иони сЗеброй вернулись втень– сидеть вмашине нехотелось, лучше уж стоять налёгком иочень приятном утреннем ветерке. Темболее, путь предстоял неблизкий, насидеться успеют.