Но собеседования не было. Лаврентьев просто забрал у нее папку с эскизами и уже полчаса рассматривал их, хмурясь и хмыкая.

— Вы хоть понимаете, как это выглядит? — поинтересовался он.

— Как пантомима, — буркнула Лана. Она тут же прикусила язык, но было поздно. Все-таки в чем-то Ирина была права: сдержанности ей остро не хватало.

— Шутите? Ну-ну. Если надеетесь меня заболтать, то очень зря.

— Заболтать? — смутилась Лана. — При чем тут это? Я пришла на собеседование!

— Вы когда-нибудь слышали о промышленном шпионаже, Светлана?

Такого она точно не ожидала. Лана допускала, что помешать может тот «волчий билет», с которым ее отпустили из «Вирелли», или ее сомнительное прошлое. О своих провалах она не упоминала в анкетах, но разузнать было несложно. А промышленный шпионаж… Какое отношение это имеет к ней?

— Точно не моя тема, — признала Лана.

— Да? А мне кажется, что очень даже ваша.

— Почему?

— Вот это, — Лаврентьев постучал пальцем по ее эскизам, — неплохие работы. Свежие и неглупые.

— Эм… спасибо? Почему вы комплимент произносите как обвинение?

— Потому что я прекрасно знаю гарпию, которая заседает ныне в «Вирелли». Вы утверждаете, что она уволила вас из личных соображений. Но она не дура, она никогда бы не позволила себе уволить дизайнера, способного приносить деньги, из-за личного каприза.

Лана подняла вверх обе руки, пытаясь остановить гневную тираду этой креветки.

— Так, подождите, не выстраивайте факты так, как вам удобней! Она не увольняла меня, я сама ушла. Из личных соображений она нагадила мне в трудовую. У нее не было варианта меня оставить, вот она и оттянулась. Она знала, что я все равно уйду! А почему я решила уйти — я вам уже объяснила. Не вижу, какими нитками к этому можно пришить промышленный шпионаж.

— Не видите? Так давайте я вам объясню! «Вирелли» и «Русская легенда» давно уже работают примерно на одном уровне. С этим заказом от «Мисс Планеты» вы нас обошли, не скрою, но не критично.

— Да нет никакого «мы»! — возмутилась Лана. — Меня действительно оттуда уволили!

— Это по бумажкам. Но вдруг, внезапно, когда у «Вирелли» появился шанс отодвинуть нас чуть дальше, ко мне приходит пусть и не лучший, но хороший дизайнер. Работавший там много лет и уволенный с совсем уж паршивой рекомендацией. Да меня как будто подталкивают к тому, чтобы нанять вас!

— А тот факт, что часть моих работ теперь рекламирует радостно ухмыляющаяся рожа Охримовского? Как, тоже часть промышленного шпионажа? Или все-таки причина свалить оттуда?

— А вы и правда рветесь к славе? Не похоже, что вы такой человек. Вы могли бы отказаться от публичного признания ради личной выгоды?

Хотелось соврать ему, потому что правда была ей совсем не выгодна. И все же Лана догадывалась: он почувствует ложь, и ее положение станет только хуже.

— Могла бы, — обреченно признала она. — Но это не тот случай! Слушайте, я просто хочу нормально работать… Ну нет же никаких доказательств, что я связана с промышленным шпионажем!

— Нет. Но пока остается хотя бы крошечная вероятность такого исхода, я не буду рисковать.

Хотелось смеяться, кричать и плакать — и все одновременно. Она была виновата в том, что слишком хороша, таких хороших не увольняют без тайной причины — потрясающе! Лана не могла получить работу, которая досталась бы ей при ином раскладе, из-за предполагаемого коварства. Враг ее врага отказывался быть другом, потому что в жизни не все так однозначно.

Терпеть это и дальше Лана не могла, да и смысла не видела. Она поднялась так резко, что чуть не опрокинула стул.

— Думаю, продолжать этот разговор нет смысла, — горько усмехнулась она.

— Да подождите вы! Я же вам еще не отказал.

— Но откажете, и мы оба это знаем.

— Скорее всего, откажу, — не стал юлить Лаврентьев. — Я еще раз подумаю обо всем этом. Я могу сделать копии ваших эскизов?

— Оставляйте себе оригиналы, мне не жалко.

И вот это как раз было правдой. Эскизов, накопившихся за много лет, у нее хватало. Отвергнутых когда-то худсоветом под руководством Ирины. Неприкаянных, лишенных шанса стать настоящими украшениями, а теперь и вовсе обреченных — совсем как их создательница.

* * *

Юрий Охримовский небрежно перебрасывал плотные листы бумаги из одной пачки в другую. Он не присматривался к ним — потому что видел уже не первый раз. Ему и сейчас-то не следовало снова тратить на них время, а он все надеялся, что упустил нечто важное.

Бесполезно, конечно. Перед собой он видел только вторичные идеи, вариации на тему того, что делалось раньше, и классические формы, которые почему-то считали вернувшимися в моду. Но если можно копировать классику, зачем вообще нужны дизайнеры?

Ирина некоторое время наблюдала за ним, не отрываясь — она частенько вот так пялилась на него. Наконец она признала:

— Да, негусто.

— Как обычно.

— Ну, нет, иные худсоветы приносят очень интересные идеи!

— Но ведь это ненормально, — заметил Юрий. — Надеяться, что наши дизайнеры создадут что-то приличное случайно, как будто в лотерею выиграют. Нам нужны люди, от которых мы можем ожидать чего-то толкового, с которыми мы можем планировать.

— Ваши идеи принимаются все и всегда.

— Да. Но меня одного мало.

— Я догадываюсь, на кого вы намекаете, — вздохнула Ирина.

— Я для того и намекаю, чтобы вы догадались. Знаете, уволить человека очень легко, а вот заменить — не всегда.

— Ну, Егорова к нам скоро вернется, это не проблема. Куда сложнее найти талантливых новичков, над этим нужно работать. Завтра я поеду смотреть на выпускной курс…

— Да подождите вы, — прервал ее Юрий. Он был единственным в «Вирелли», кому это дозволялось без каких-либо последствий. — Егорова уже вернулась? Реально написала заявление?

— Нет пока, но ждать уже недолго. За последние недели ей отказали все, кто только мог — поверьте, я слежу за этим вопросом. Хотите услышать кое-что забавное?

— Не уверен, но давайте.

— Позавчера она даже ходила на собеседование на фабрику елочных игрушек, но ей отказали и там, — рассмеялась Ирина. — Даже деградировать человеку не позволили! Никто ее не наймет. Наш рынок — очень узкий, мы со многими связаны. Никто не захочет портить отношения из-за какой-то истерички. Даже те, кто подумывает ее нанять, потому что она действительно не так уж плоха, сначала звонят мне. Ну а я даю им понять, что нужно делать. Сомневаюсь, что у нее отложено много денег — из-за того, что я