В годы после того, как он продал Банк развития торговли компании American Express, разногласия с компанией-покупателем привели к странному повороту событий, который трудно объяснить даже спустя десятилетия после случившегося. Руководители American Express помогли организовать грязную кампанию, чтобы внушить Сафре, что он замешан в торговле наркотиками и отмывании денег. Эта попытка нанесла огромный личный ущерб, поскольку была атакой на дело всей его жизни и доброе имя. Примечательно, что когда American Express принесла публичные извинения, в том, что Washington Post назвала "экстраординарным актом корпоративного раскаяния", Сафра не потребовал возмещения убытков - он заставил компанию сделать благотворительные пожертвования в размере 8 миллионов долларов в пользу Международного Красного Креста, университетской больницы Женевы (Hôpital Cantonal), United Way of America и Антидиффамационной лиги B'nai B'rith.

Эдмон Сафра был человеком, для которого любой бизнес по определению был семейным. Банкир в четвертом поколении, он поставил перед собой грандиозную цель - "построить банк, который просуществует тысячу лет". В патриархальном мировоззрении бизнес был делом всей жизни самого человека, его братьев, сыновей и племянников. Но, женившись в позднем возрасте, он не имел собственных детей, которых можно было бы воспитать и вылепить. Как бы ни разрасталось его предприятие, он все равно рассматривал себя как звено в большой цепи. Якоб Сафра научил его судить о кредитоспособности человека, глядя ему в глаза. "Я разговариваю с отцом каждый день", - сказал Эдмонд в 1997 году. "Я спрашиваю его совета. И когда я не одобряю сделку, я говорю себе следующее: Мой отец не стал бы этого делать".

В течение десятилетий после того, как семья обосновалась в Бразилии, его братья Эли, Мойсе и Жозеф шли своим путем - часто параллельным - в банковском деле и инвестициях. Однако с годами их отношения испортились, и они не смогли прийти к соглашению о том, как банки Эдмона могут остаться под управлением членов семьи Сафра. Эта проблема стала еще более актуальной в конце 1990-х годов, когда Эдмонд заболел разрушительной дегенеративной болезнью. Болезнь Паркинсона - один из самых неумолимых недугов. По мере того как в 1990-е годы болезнь подтачивала его богатое чувство возможностей, он понял, что ему будет трудно поддерживать прежний темп. "Пожалуйста, дорогая, никогда не позволяй мне потерять достоинство", - сказал он Лили. И вот в 1999 году, в возрасте шестидесяти шести лет, он приступил к улаживанию своих дел.

Когда в мае 1999 года Republic, который к середине 1990-х годов был одиннадцатым по величине банком в США, был продан вместе с Safra Republic Holdings компании HSBC почти за 10 миллиардов долларов, это укрепило и монетизировало состояние Эдмона Сафра. Но вместо того, чтобы считать это событие завершением блестящей карьеры, Сафра воспринял его как момент печали. По его мнению, банки создавались не для того, чтобы их продавали международным конгломератам. Они были созданы для того, чтобы ими управляли семьи на протяжении многих поколений. "Видишь, я продал своих детей", - сказал он давней подруге, когда она его поздравила.

Болея и слабея, Сафра сохранял ясность ума и уже создал новые инвестиционные компании и новый благотворительный фонд, в котором ему предстояло председательствовать. Но в декабре 1999 года он умер в своей квартире в Монако после того, как кто-то из домашнего персонала устроил пожар, надеясь, что его сочтут героем, пришедшим на помощь. За несколько дней до конца двадцатого века завершилась одна из величайших глав в истории банковского дела. У банковского дела Сафра не было и не могло быть ни наследника, ни преемника, ни подражателя.

Обстоятельства смерти Эдмона неизбежно породили грязные слухи и инсинуации, которые продолжают циркулировать на протяжении многих лет. Дело American Express, описанное в книге-бестселлере "Вендетта", и смерть Эдмона в Монако - это истории, которые рассказывались и пересказывались. До сих пор оставалась нерассказанной более захватывающая история его жизни. Многие знают об Эдмоне Сафре то, как его репутация подверглась нападению, и то, как он умер. О том, как он жил, известно меньше.

Далее следует рассказ о жизни и наследии предпринимателя, банкира и личности sui generis.

И начинается она в Алеппо.

Глава 2. Алеппо

1860-1920

"Бог позаботился о том, чтобы я родился в определенном месте, [и] чтобы я стал банкиром, потому что мой отец сам был банкиром". рассказывал Эдмон Сафра своему коллеге в 1990-х годах. В детстве он впитал в себя рассказы о своих предках, которые были торговцами и менялами денег. Благодаря явному и неявному примеру своего отца Якоба, который учился у своих дядей, Эдмонд знал, что честность, упорный труд и репутация являются ключом к успеху. Родители научили его таким дисциплинам, как банковское дело и благотворительность - делать деньги и отдавать их. Он впитал ценности дружной семьи и еврейской общины. Профессия, сеть связей, этический кодекс, чувство ответственности перед обществом (и, похоже, перед своей шевелюрой) - все это Эдмон Сафра унаследовал от своего отца. И хотя у Эдмонда Сафра не было собственных биологических детей, которых он мог бы назвать в честь отца и матери, как это принято у сирийских евреев, он рассматривал созданные им бизнесы и предприятия, а также учреждения, которые он одаривал, как проявление семейного наследия.

Чтобы понять жизнь и карьеру Эдмона Сафра, понять, что им двигало, нужно сначала понять мир его отца и матери. А это был мир Алеппо, который сегодня лежит в руинах и в котором больше нет еврейской общины. Хотя Алеппо был беден природными ресурсами, он был богат талантами и человеческим капиталом, а также имел географическое положение, которое хорошо служило ему до двадцатого века. Именно в Алеппо, третьем по величине городе Османской империи, на протяжении многих поколений жили Сафра. Там они работали и процветали, начали свой бизнес в сфере финансов и в конце XIX века вышли в современный мир.

Эдмон родился под Бейрутом в 1932 году, через дюжину лет после того, как его отец переехал в ливанскую столицу. Но Алеппо оказал огромное влияние на жизнь Эдмона - благодаря сформировавшимся там связям и мировоззрению, языкам, на которых он говорил, а также его яростной преданности и прочным связям с семьей и коллегами в Бразилии, Женеве и Нью-Йорке, которые ведут свое происхождение из Алеппо, или Халаба, как его называют по-арабски. Спустя столетие после того, как их предки покинули город, люди продолжают идентифицировать себя не как сирийцев,