— А теперь?..

— Теперь, вашей армии не существует, и кампания окончена. Экспедиционный флот, к штабу которого вы приписаны, по прибытию расформируют, — он посмотрел наконец-то на неё: — Вам не останется работы.

— А вы, господин драгонарий⁈

Он тяжело вздохнул — она не ожидала этого вздоха:

— Я не всесилен… Даже на нашу Злату — а у неё лучшая репутация! — и то, косо смотрят, а она гражданка Амаля…

— А если я приму гражданство⁈ Это ведь вроде несложно.

— Зачем оно вам? Так хочется работать⁈

— Ну… да. За этот месяц я убедилась, что скука — мой самый страшный враг. И к тому же — наверное, принцессы ещё ни разу не просили у вас гражданства?

— Нет, — усмехнулся драгонарий: — Насколько я помню, ни разу. Не знаю, не уверен, может получиться. Попробуйте, если хотите.

— Я попробую!

— Тогда я впишу вас в свой личный штаб… И с жильём можно будет придумать что-то…

…Она, счастливая, выскочила из адмиральской каюты. Караульные, офицеры, простые космонавты и легионеры недоумённо оглядывались на неё, радостно пробегающую по переходам…

«Он будет рядом! Навсегда…»

…Тихо за Девятивратной Оградой кончился пятый день пятой луны. Это в городе, в столице прекраснейших снов, стоял шум праздника, объединённого с радостью победы. Только во дворце правителя царила вежливая тишина, и даже флаги, поднятые по случаю праздника матерей, с печалью ловили ветер — император второй раз был в трауре по старшему сыну…

Белокожая императрица, неродная мать погибшего наследника, как никто, понимая нежно любимого мужа, не мешала ему в печали, и никто бы, даже злейший враг, не сказал бы, что радовала её смерть нелюбимого пасынка. Повелитель же, царственный супруг дочери земных родителей далай-ламы Сияющей Лхасы, удалился провожать Царицу Неба в одиночестве — в Закатных Покоях, что выходили на крыши бедных районов Столицы, наблюдать, как Сияющая Аматэрасу садится за горой Анно, горой Принца-Одзи, и горой Защитника — Мамору…

…Тихий ветер, вечно из-за крепостных ветродуев гулявший над Столицей, спал, стих, исчез, устав играть со вчерашними лепестками яблони, и над прекраснейшими дворцами, насмотревшимися на парад, поднимались золотистые сети — защита от многочисленных этим вечером пьяных гуляк.

На коленях печального императора лежал Белый Стяг Золотой Луны — знамя старшего, нелюбимого и самого лучшего сына. Белое полотнище с изображением диска цвета крови — золотой крови демонов…

…Говорили, что это была последняя попытка наследника примириться с мачехой — матерью любимых сестёр…

…Да мало ли что говорили… Траурно-белое полотнище наливалось кровавым золотом от заходящего светила,

— так заканчивалась глава шестая, имени флага наследника,

завершающая вторую часть повествования

о жизни и любви Принцессы Третьей —

любимой сестры его.

Интермедия вторая

Разочаровывающая

Запись 20 — Интермедия вторая: Разочаровывающая.

«Как вы думаете, о ученики, чего было больше, воды в четырёх великих океанах, или слёз, которые вы пролили, пока блуждали и странствовали в этом долгом паломничестве, и скорбели и рыдали, потом что в вашей доле было то, что вы ненавидели, а то, что вы любили, не принадлежало вам⁈»

Будда

(одна из проповедей)

" — Здравия желаю, товарищ принцесса!

— Олух, либо «товарищ», либо «принцесса»!

— А что, вместе нельзя⁈

— «Товарищ» — это значит «равный», а «принцесса» в нашем языке значит — «особенная». Одновременно «Равной» и «Особенной» вы быть не можете, товарищ аюта.

— Вот как… Ну, меня мои ракшасы вообще «ханум-паша» называют, это ещё абсурднее. Так что мне не привыкать.

— Товарищ аюта, вы с нами?

— М-м-м… я хочу первой ступить на Амаль. Ведь господин драгонарий с вами⁈

— Нет, мы всего лишь почётный эскорт, то есть не эскорт, а наоборот… ну ладно, в общем… А вам, товарищ аюта, надо в адмиральский катер — там все штабные, и товарищ Тардеш тоже.

— А, спасибо! Тогда мне от вас. Счастливо!

— И вам не кашлять.

…Метеа потерялась перед посадкой. Тардеш обеспокоился — поднялся в кабину пилотов, (у кораблей людей кабина находилась в носу, а не снизу) — там огляделся, но непутёвая демонесса сама отыскалась. Вышла из люка «собаки» эскорта и помахала рукой.

— Я заблудилась, — излишне объяснила она, появляясь в салоне.

Тардеш посмотрел, как она стоит и стесняется, и показал на приготовленное для неё место.

— Спасибо, — поблагодарила крылатая гостья.

Драгонарий с интересом наблюдал за ней. Что замечательно — когда она только начинала, ей были внове все эти мигающие огоньки, (демоны не использовали световую индикацию), но как порядочная девушка, старалась держаться скромно и не задавать лишних вопросов. Потом же, когда освоилась и стала понимать, что они ничего важного не значат, стала наоборот — намеренно их выглядывать, чтобы как всякий знаток, быть ещё более уверенной, что всё в порядке.

Принцесса поймала взгляд драгонария, обращённый на неё:

— Что?

— Нет, ничего… — помахал головой призрак, но демонесса всё долго смотрела на него.

…Вот именно такой вот уютной комнатой вместе с Тардешем и представляла Мацуко планету Амаль. Свет был приятный, мягкий, не тот полумрак, что царил на боевых постах — он рисовал на его лице не страшный оскал черепа, а пусть прозрачное, но лицо… «У него должны быть очень красивые глаза» — подумала девушка…

По-нормальному поговорить так и не получалось. Стали подходить остальные — Бэла, Кверкеш, другие офицеры, со многими из которых она прежде не сталкивалась — все они наполнили уютный салон и присутствием, и разговорами — какими-то новыми, в которых принцесса потерялась…

Она осторожно щелкнула ключицами и обняла себя крыльями — ну да, совсем детский трюк, но ей так хотелось, чтоб заметили! Принцесса виновато улыбнулась обернувшимся полководцам — всё-таки неловко…

…Она всё-таки была красива. У женщин-демонов непривычное сложение, но сейчас, в этом ярком свете она выглядела просто потрясающе. Когти на руках — из-за них пальцы казались красивыми и длинными — отточены и отполированы до нестерпимого блеска. Полупрозрачная перепонка крыльев — на каждом коготке крыла по перстню либо кольцу (принцесса как-никак!). Цвет кожи — желтый, лицо овальное, но уже не такой тонкий очерк юности, который у неё был четыре года назад — скулы стали чётче, подчеркнув тонкие губы. Высокий лоб, прямые брови, которые редко идут женщине — и пронзительные