Валера кинулся ей помогать.

— Не надо, я что, при смерти? — Ольга вышла из спальни. — Дверь в туалет открой.

— Ага, — он кинулся на опережение.

Открыл дверь и посмотрел на жену, будто не решался о чем-то спросить.

— Ты, трусы-то сама с себя снимешь или наденешь? — спросил он неуверенно.

— Попробую. Если что, не уходи далеко, — попросила супруга.

Ольга не выходила из туалета минут пять. Валера начал беспокоиться.

— У тебя все хорошо?

— В приличном обществе о таких вещах не принято рассказывать, — ответила жена. — Если не считать неприятных ощущений в руках, то их работоспособность больше ничем не ограничена, — Ольга открыла дверь.

Валера осмотрел ее на предмет правильной заправки. Супруга выглядела опрятно.

— Есть хочу и пить хочу, — призналась Ольга.

— Я ничего не готовил. Занимался водой.

— И что там у нас? — с беспокойством в голосе спросила супруга, чувствуя свою вину.

— Нормально. Вода с потолка больше не течет. А ту, что собралась на полу, я вылил на улицу, а чистую собрал в ванной. Сегодня надо девчонок искупать, и самим помыться, пока не остыла.

— А кто их будет мыть? Мне в воде возиться нельзя.

— Сами помоются, а ты рядом постоишь, чтобы не залезли, куда не следует. Нам в семье больше ошпаренных не надо. И еще, я сейчас вырублю генератор. Сегодня и так сожгли много топлива. С завтрашнего дня начнем экономить. Включать буду свет на четыре часа. Тебе надо будет приготовить еду за это время, детям посмотреть телевизор, а мне успеть по хозяйству. Ах, да, — Валера вспомнил про руки жены, — теперь мне готовить придется.

— Валерочка, мы просто забинтуем мне руки, и я смогу владеть ими, как прежде. Честно-честно. Ладони почти не задеты. Я запросто могу держать в них нож, — Ольга выставила перед собой руки ладонями вверх. — Смотри, на них нет волдырей.

Ладони и в самом деле выглядели здоровыми.

— Ладно, настаивать не буду.

Свет моргнул. Бензин в генераторе снова заканчивался. Валера полез в холодильник и вынул из него пачку с колбасками, которые люди любят брать под пиво.

— Будешь? — спросил он Ольгу.

— Давай две и детям тоже.

Свет моргнул и потух. Пришлось включить фонари, потому что дети начали взволнованно голосить из гостиной.

— Идите сюда, — позвала их Ольга. — Папа приготовил ужин.

На ближайшие несколько дней в бункере установился одинаковый распорядок дня. Из-за небольшого времени, когда в доме был свет, жизнь превратилась в бесконечную ночь, во время которой, от нечего делать, оставалось только дремать.

Валера ходил на осмотры. Иногда кот ходил вместе с ним, но почуяв идущий с улицы жар, в испуге убегал вглубь дома. Дождь лил не переставая. Где-то в небесах, скрытых густым паром, гремели грозы, сотрясая кипящие облака. Ни о каком локальном апокалипсисе не могло идти речи, следовательно, не стоило ждать помощи. Эта мысль заставила Валеру начать рассчитывать имеющиеся у них продукты на количество дней.

Получалось неплохо. Месяца на два хватало. С бензином все обстояло намного хуже. При настоящем потреблении его могло хватить только на две недели. Без него часть жизненно важной инфраструктуры дома не могла работать в принципе. Если отсутствие света еще можно было пережить, то переполненная выгребная яма, из которой фекальный насос перекачивал содержимое в большую яму, могла доставить серьезные неудобства.

К счастью, на четвертые сутки появилось ощущение, что температура снаружи начала падать. Серьезно ослаб дождь и впервые за последние дни Валера не испытал жжения кожи при выходе на улицу. Он выглянул в разбитое окно. Пар редел и позволял видеть дальше пяти метров. Его заинтересовал труп, в которого он пальнул их ружья.

Под окном лежал потемневший скелет, будто пролежал он здесь не один год. На костях виднелись остатки плоти, высохшие, а затем разбухшие под кипятком, и остатки одежды, пережившие испытание пеклом и дождем. Скелет не воспринимался бывшим человеком. Казался просто частью окружающей среды.

Хорошая новость про понижение температуры благотворно повлияла на семью. Ольга уже размечталась, что скоро выйдет наружу и прогуляется по двору. У нее якобы появились слабые признаки начинающейся клаустрофобии и боязнь темноты. Детям тоже до чертиков надоела тьма и отсутствие нормальной подвижности.

Температура действительно снижалась заметно. На следующий день она стала еще прохладнее, а дальность обзора увеличилась до десяти метров, открыв новые детали. Деревьев вишни, растущих вдоль соседского забора, больше не было. Вместо них торчали из земли короткие обгорелые пеньки. Не было и самого забора. Он держался на деревянных столбах, видимо, сгоревших так же, как и деревья.

Хорошую новость Валера и Ольга отметили пивом. Было оно теплым, потому что им решили не занимать холодильник, оставив в нем место для более важных продуктов. Раны на руках жены затягивались и не пугали уже так, как в первые дни. Обожженная кожа слезла, а новую, молодую и чувствительную приходилось держать под повязками, чтобы она не сохла и не лопалась. Ольга спокойно управлялась руками, будто с ними ничего не произошло. Чтобы продемонстрировать мужу лишний раз свою трудоспособность, она сама открывала банки.

— Ой, что-то меня накрыло это теплое пиво, — призналась она, допивая третью банку.

— Меня тоже. С голодухи что ли такой неустойчивый стал? — Валера поднялся, чтобы сходить в туалет и понял, что его штормит, — Оно вообще свежее? Мы не отравились случайно?

Ольга рассмеялась.

— Давно мне не было так беспечно хорошо, пусть даже и под алкоголем.

Они легли спать без сил и мгновенно уснули. Валера провалился в забытье, которое спустя некоторое время превратилось в тревожный кошмар. Он преследовал его, вцепившись щупальцами в сознание и даже начал звать голосом дочери.

— Пап, пап, пап, пап, пап, — твердил он шепотом, разъедающим мозг.

Валера резко сел на кровати. В лицо ему светил фонарь. Сердце у него билось, будто он всю ночь бежал марафонскую дистанцию.

— Пап, — раздался голос дочери из-за круга света. — У меня голова кружится. И у Есении тоже. А вы с мамой громко дышите.

Валера только сейчас заметил, что он дышит глубоко, но надышаться не может. Ольга спала, но во сне тоже дышала тяжко. Ее грудь высоко вздымалась и резко опадала. В голове будто остался алкоголь, думалось тяжело, мысли никак не хотели собраться вместе. Он встал и первым делом, на выработавшихся рефлексах отправился в подсобку.

— Иди в спальню, я сейчас приду, — приказал он Агате.

Дочь подчинилась. Свет ее фонаря заметался по дому, удаляясь в сторону детской спальни. Валера подошел к двери подсобки, послушал шум за ней. Там было тихо. Отворил и собрался сделать