назад в дом и готов был скинуть обувь с ног. Если бы не хладнокровная мысль о том, что без нее будет еще хуже, он так бы и поступил. Выходить в таком неподготовленном под открытое небо, поливающее землю кипятком, не стоило. Валера спустился назад в дом, впечатленный происходящими снаружи событиями. Ольга сразу прочитала это на его лице, когда он вошел.

— Что там такое? Валер, ты красный, как рак.

— Дай воды скорее, — попросил супруг.

Он скинул с ног обувь. От носок поднимался пар.

— Ого! — изумилась Агата, сидящая за столом перед тарелкой с едой. — Пап, а почему у тебя ноги дымят?

— Потому что дочь, на улице жарко, — Валера отбросил ботинки, все еще хранящие высокую температуру, в сторону.

Ольга подала стакан с водой. Валера жадно выпил его до дна.

— Что там? — с нетерпением спросила жена.

— Блин, не знаю, как и сказать, — он вытер мокрое лицо ладонью и ухмыльнулся. — Там идет дождь из кипятка. С небес натурально льет кипяток, там пар вокруг, ни черта не видно. Я хотел зайти в гараж, посмотреть, что там, но вляпался в кипяток на полу, чуть ноги не сжег, — он посмотрел на красные ступни, распарившиеся в ботинках. — Немного сжег. Думаю, шкурка слезет.

Валера подул на них, встал и прошел в подсобку. Пар густел, мешая разглядеть, что в ней происходило и приглушал работу генератора. Заходить в помещение босиком Валера не решился. Нашел в гардеробе старые кирзовые сапоги, доставшиеся в наследство от отца и надел их. Кожа стоп неприятно контачила с грубым материалом сапог. Валера громко отстучал в них пару танцевальных па, покряхтел и прошел в подсобку. К счастью, воды на полу не оказалось. Вода с платформы текла не так сильно, как час назад, что могло случиться из-за забивания щелей мусором. Очень хотелось надеться, что проблема устранится сама собой, потому что в голове не созрело ни одного плана, как безопасно избавиться от течи. Любое движение платформы спровоцировало бы затопление помещения. Нужно было набраться терпения и ждать.

Валера вернулся на кухню. Дети уже ушли. Из гостиной раздавался звук работающего телевизора.

— Надо было покупать радио, — посокрушался он. — Не могу поверить, что такая петрушка творится повсеместно. Не может такого быть. Неизвестность хуже всего. Сидим тут под землей и в метре не видим, что происходит. Может, нас уже похоронили давно, а мы тут живем, назло всем и через день, два, если ничего не поменяется, решим, что миру каюк пришел. С радио знали бы уже, как дела у других.

— Валер, живые и ладно. Как подумаю, что другие в муках сгорели заживо, не по себе делается. Если бы не этот дом, ты только представь, нас бы уже не было. Агаты, — Ольга понизила голос, — не было бы. И мы ей ничем бы не помогли. Пока есть еда и вода, будем жить и радоваться.

— Молодец, Оль, — Валера тепло посмотрел на жену. — С тобой и в аду было бы не страшно.

— Так и я о том, — Ольга подошла к мужу, заглянула ему в лицо и потрепала мокрые волосы. — В аду со мной не так уж и плохо, главное, чтобы в нем было такое же убежище.

Валера рассмеялся и поцеловал ее.

— У меня на мгновение мелькнула мысль, а что, если мы действительно в него попали за мои махинации. Для Бога, наверное, нет срока давности за преступления.

— Так, чаю будешь? — Ольга решила, что мысли Валеры, скатывающиеся к ненужным размышлениям, стоит прервать.

— Буду, — согласно кивнул супруг.

Ольга заварила чаю в большой кружке, любимой «бадье» Валеры, из которой он обычно пил соки или колу. Придвинула поближе пустую вазу и высыпала в нее сухой завтрак из кукурузных шариков.

— Зачем ты мне эти кроличьи какахи предлагаешь? У нас дети есть, пусть они их едят. Есть, что посущественнее?

— Вообще-то ты этих каках на год вперед запас, — Ольга открыла кухонный шкаф и показала ряды пестрых мятых коробок с подобной едой.

— Надо же, — удивился Валера. — Я вообще не помню, что их складывал в машину. Как в тумане воспоминания о том случае, — он наморщил лоб, пытаясь вспомнить обстоятельства ограбления магазина подробнее, но не смог. — Я чего-нибудь покалорийнее съел бы. Я что, ничего такого не прихватил?

Ольга полезла в шкаф и вынула откуда-то бисквитный рулет.

— Другое дело, — Валера посмотрел в сторону гостиной, чтобы его чревоугодный грех не увидели дети. — Давай.

Он взял из рук жены рулет, ошкурил его обертку и откусил за раз не меньше, чем на четверть. Прожевал, блаженно закрывая глаза и запил чаем.

— Я с этими напрягами совсем забыл о своем организме. Он уже в шоке от такого длительного голодания, особенно углеводного, — он снова откусил рулет, оставив от него половину.

Не помещающаяся внутри рта еда пыталась вывалиться наружу из уголков рта. Валера отправлял ее обратно тыльной стороной ладони. Ольга смотрела на него и улыбалась. Муж напоминал ей мальчишку, неаккуратного, несерьезного, специально придуривающегося перед ней. Ей это казалось милым.

Валера собрался закинуть в рот оставшийся кусок, но поймал взгляд супруги, рассматривающей его, со странной улыбкой на лице.

— Прости, я чуть все не съел, — Валера протянул жене оставшийся кусочек, со следами его зубов на масляной начинке.

Ольга рассмеялась до слез.

— Что? — Валера не понял причины ее смеха. — Сказала бы раньше, я оставил бы больше.

— Ешь, я не хочу, уже позавтракала с девчонками. Просто… ты был такой забавный, как ребенок. Я заметила, ты бываешь таким после стресса. Раньше меня это немного бесило. Мне казалось, что мужик всегда должен быть мужиком, а сейчас это выглядело милым.

Валера подозрительно посмотрел на Ольгу, после чего закинул в рот последний кусок рулета.

— Интересно, если бы я сказал тебе, что иногда меня бесило, когда ты не выглядела, как женщина, а сейчас мне кажется это таким забавным, что бы ты на это ответила?

— Когда это было такое?

— Когда ты купила брючный костюм, в котором была похожа на сантехника или строителя, только каски не хватало, — в памяти Валеры автоматически всплыл случай, когда его жене каким-то гипнотическим обманом навязали купить уродующий ее фигуру костюм. Магию рассеять удалось только ее подруге, сказавшей всю правду о том, как Ольга выглядела в нем. — Я тогда подумал, что у тебя вообще что-то с ориентацией случилось.

— Гад злопамятный, — в шутку произнесла Ольга. — Не напоминай, это удар исподтишка.

— Последний раз. Если бы ты сейчас была в нем, то смотрелась бы очень к месту, как помощник, готовый подержать