Ещё одна история, связанная с этим персонажем, произошла в магазине женской одежды. Трепетный Владимир Петрович был день и ночь озабочен одной идеей: купить жене, Вере Васильевой, вечернее платье. Он упрашивал всех дам вокруг сходить с ним в магазин, но те под разными предлогами отказывались – у самих забот полон рот!

И вот наконец в последнем городе маршрута Ушаков схватил папу за руку и потащил его в дамский салон. Он был полон решимости и идеально подготовлен к покупке: в нагрудном кармане хранились верёвочки со всеми размерами и, главное, он выучил по-английски, что надо сказать продавщице.

– Гуд морнинг! – радостно произнёс Владимир Петрович, хотя дело было к вечеру.

Продавщица заулыбалась. Дальше Ушаков собрал все свои силы и очень внятно проговорил:

– Мне нужно ивенинг платье для Верочки.

Продавщица в ужасе заулыбалась ещё пуще и посмотрела на папу.

Он закивал:

– Да, да, так и есть!

– Ивенинг платье, – повторил Ушаков. – Для Верочки.

Продавщица беспомощно развела руками.

– Что ты ей сказал? – спросил папа.

– «Ивенинг» – по-английски «вечернее».

– Похоже, она этого не знает.

– Ну как же? Мне так записал профессор-лингвист в Москве!

В общем, через какое-то время двум советским артистам удалось на пальцах объяснить задачу, и на прилавке появилось несколько образцов вечерних нарядов. После бесконечных измерений, прикладываний и расчётов Ушаков взмолился:

– Шура, дорогой, померь, пожалуйста, вы с Верочкой вроде бы одного размера…

Видя, в каком отчаянии пребывает Володя, папа безропотно зашёл в примерочную и вышел оттуда, сияя блёстками, в обтягивающем ивенинг платье. Продавщица лишилась чувств…

Любой уважающий себя турист, зайдя в гостиничный номер, первым делом сгребает все тюбики с шампунями и гелями для душа, зубные щётки, наборы для шитья и так далее. Впрочем, это делает и не уважающий себя турист. Если сейчас такие наборы берут на всякий случай, то раньше они являли собой сокровище – прекрасный подарок гримёрше или учительнице сына. И вот ещё одна история. В той самой группе деятелей искусства присутствовала одна очень известная киноактриса (фамилию называть не стану). Каждый день при встречах друг с другом деятели обсуждали добытое честным трудом:

– Там в ящичке стола – блокнотик и два карандаша.

– А в шкафу – губочка для обуви и одноразовые тапочки.

И вот как-то именитая актриса звонит в номер моему папе и кричит:

– Шура! Ты не поверишь! Я принимала душ и локтем случайно задела какую-то плитку. И вдруг открылся потайной шкафчик! А там! Там!!! Пять комплектов шампуней и всех принадлежностей! Представляешь?!

– И что ты?

– Естественно, всё сгребла! До сих пор не могу поверить!

Эти восторги сопровождались яркими, вывезенными с родины эпитетами. Не знаю, то ли мадам переборщила с эмоциями, то ли у папы было игривое настроение, но факт остаётся фактом: позже он набрал номер обладательницы сокровищ и на ломаном русском произнёс:

– Миссис (пусть будет) Иванова?

– Да.

– Исвините, пошалуста, это есть ресепшен вас беспокоить. У нас есть один болшой просьб. Пошалуста, прекратите пиз…ть вещи из нашего шкапа!

– Что-о-о?! – завопила миссис. – Как вы смеете?! Это провокация! Да я… Я буду звонить в советское посольство!

– Не нато звонить, мы не хотим скандал, просто перестаньте пиз…ть, и фсё.

Ровно через минуту после этого разговора у папы в номере раздаётся звонок:

– Шура! Пиз…ц!

– Что такое?

– Представляешь, звонит какой-то хрен с ресепшен и на чистом русском говорит: «Прекратите пиз…ть шампуни!»

– Да ну! А ты?

– Сказала, что ничего не знаю, буду звонить послу.

– Молодец! Вещи вернула?

– Да (эпитеты), все до одной (эпитет)!

Когда на следующий день актриса зашла в автобус, на ней не было лица. Невосполнимая потеря настолько глубоко её потрясла, что до конца путешествия она так и не оправилась. Естественно, в этих условиях воскликнуть: «Ха, ха, ха, розыгрыш!» – было бы самоубийственно. Именно поэтому я не называю фамилию замечательной актрисы.

Этот папин розыгрыш – всё же невинный по сравнению с тем, что проделал один его коллега во время гастролей Театра сатиры в Германии. Тогда молодой артист купил жене сапоги. О, сколько всего стоит за этой фразой! Сомнения, переживания, подсчёт денег, поиски, где получше, но подешевле, пересчёт размеров на наши, всовывание внутрь вырезанного из картона контура любимой ноги и наконец оплата. И вновь сомнения, переживания… И вот вечером, после спектакля, наш герой с трепетом демонстрирует покупку своему товарищу, соседу по номеру. Тот оценивающе щёлкает по голенищу, проверяет, хорошо ли застёгивается молния, измеряет высоту каблука и наконец выносит вердикт:

– Твоя Люся будет в восторге!

Окрылённый артист начинает взахлёб рассказывать обо всех перипетиях покупки, как где-то были такие же, но подороже и с низким каблуком, а в другом месте очень хорошие, только неправильного цвета, и вдруг в магазинчике за углом он случайно наткнулся на это чудо!

Впечатлённый рассказами товарищ на следующий день нашёл этот магазинчик и купил точно такие же сапоги своей жене – зачем изобретать велосипед, если вся исследовательская работа уже проделана предшественником? Кроме того, весёлый товарищ решает устроить грандиозный розыгрыш: в гостиничном номере он достаёт левый сапог из коробки дружка и вкладывает туда правый из своей! Поняли, для чего? Нет? Ну, приезжает тот домой, вручает Люсе подарок, она дрожащими руками открывает коробку, с замиранием сердца надевает правый сапог. Он в самую пору. Берёт второй, пытается надеть… А он тоже правый. О боже правый!

Неплохо, да? Рыдание, обморок, скорая помощь! Класс! А на следующий день – торжественное саморазоблачение, обмен сапогами, всеобщее ликование…

Не учёл остряк только одного – того, что наш герой каждый день доставал из чемодана сапоги, чтобы ещё раз убедиться в правильности выбора, поискать скрытые повреждения и просто полюбоваться неслыханной красотой. И вот дня через три, уже в другом городе, он, поставив сапоги на стол, в ужасе обнаруживает…

В минуты трагедии все ведут себя по-разному: кто-то бросается под поезд, кто-то топится в Рейне, кто-то в Одере. Наш герой не таков. Он вынес этот удар. На следующий день спектакля не было. Не сказав никому ни слова, актёр на последние марки купил билет на поезд, взял коробку и поехал в тот город, где произошла эта катастрофа. Сотрудники магазина были в шоке. Они долго извинялись, клялись, что такое у них произошло впервые. И в итоге поменяли второй правый на левый.

По возвращении в гостиницу актёр никому ничего не рассказал, боясь, что засмеют, упаковал сапоги в чемодан и достал их только в Москве, вручая Люсе. Она была счастлива: получила именно те сапоги, о которых мечтала. Занавес.

Нет, нет, нет!