За поворотом он снова увидел черную «Волгу», но расстояние до нее нисколько не уменьшилось, и она тут же скрылась за деревьями. Преследовать ее дальше дядька не решился. Ведь именно за тем поворотом в оранжевой палатке спал нервный бандит, а может, и не один. Встретиться с ним еще раз дядьке как-то не улыбалось. Еще привяжет к сосне, как того бедолагу, а то и пристрелит. С него станется. У Пельменя, говорят, они по пьяни всех курей перестреляли. Ему ничего не оставалось, как выматериться, сплюнуть и повернуть коня обратно.

В это время за его спиной послышался лай собак. Наверное, «Волга» доехала до оранжевой палатки. Следом в этом яростном непрекращающемся лае дядька услышал громкий протяжный гудок машины, чуть позже – знакомый мат. И вдруг загремели выстрелы. Тут же послышался крик и дикий визг, от которого по телу побежали мурашки.

До смерти перепуганный дядька пришпорил коня и, вернувшись к стаду, забился с ним в еще большую глушь. Однако несколько часов спустя злые как черти рэкетиры отыскали его и устроили жесткий, с зуботычинами допрос. Их интересовало, кого видел дядька в течение дня и особенно этим утром. Дядька понимал, что возле оранжевой палатки случилось что-то страшное. Ему до смерти не хотелось ввязываться в бандитские разборки. Поэтому он начал доказывать рэкетирам, что вообще никого не видел.

– Некогда мне на дорогу глаза пялить! – отчаянно врал он. – И без того забот невпроворот. Хоть бы за своими коровенками углядеть!

Ему не поверили, сшибли с ног и принялись пинать. Потом запихнули в багажник иномарки и куда-то повезли. Потом машина остановилась. Сильные руки рывком выдернули дядьку из багажника и поставили на онемевшие ноги. Вокруг толпились угрюмые бандиты.

Дядька в их компании почувствовал себя неуютно. Избегая их взглядов и привыкая к свету, он потупил глаза и остолбенел: прямо у ног его в луже крови лежал на спине человек. На бритой окровавленной голове его виднелась маленькая дырка, аккурат посередине лба. Это был тот самый браток, который утром грозился пристрелить его самого вместе с Жуликом, Шариком и Карькой. А вот оно как повернулось…

В десяти шагах от трупа в лужах уже почти засохшей крови валялись огромные собаки Пельменя, ощерившись в предсмертном оскале. Впереди, наполовину высунувшись из палатки и уткнувшись лицом в траву, тоже в крови лежал другой браток.

«Во влип!» – мелькнуло в голове у дядьки. Он затравленно и заискивающе посмотрел на стоящего рядом здоровенного и широченного бандита. Рожа круглая, синие навыкате, какие-то тусклые глаза, перебитый мясистый нос, крепкий подбородок. Дядька знал, что это и есть главарь шайки Мясник.

– Ну, мужик, колись, кого ты здесь видел сегодня? – тихо, каким-то свистящим голосом спросил он, багровея и наливаясь гневом. – Видишь, что с моими пацанами сделали? А то я подумаю еще, что это твоих рук дело… Косишь тут под придурка, а сам…

Я прикажу кожу с тебя живого содрать, жечь утюгом, изрубить на куски, но… ты мне расскажешь все! Так что давай по-хорошему!

– Ты видел, что здесь, в натуре, проезжала синяя «Нива» – душевно, как Кашпировский, подсказал ему другой, невысокого росточка, беленький такой и тихий бандючок с безмятежными синими глазами, тонкими губами и гранатой в руке. – А в ней сидел здоровенный, в натуре, весь в бинтах упырь. Признайся. И помрешь легкой смертью, без мучений!

Он вырвал чеку и сунул гранату дядьке под рубаху. Тот помертвел, чувствуя, как волосы на голове встают дыбом. Ему сразу захотелось признаться в чем угодно, хотя умирать ой как не хотелось. Даже и легкой смертью. Бандит тем временем вставил чеку на место и, ангельски улыбнувшись, посмотрел на него.

– Я в-видел черную «Волгу», – не попадая зуб на зуб, выдавил из себя дядька. – Она ехала в сторону этой палатки…

– Молодец! Ведь можешь, когда захочешь! – похвалил его бандючок. – А как насчет синей «Нивы» и монстра в бинтах?

– Не видел, – не стал оговаривать незнакомого ему человека дядька. Хотя и подмывало! Он собирался рассказать про выстрелы, но не успел. Тихий без замаха ударил его гранатой в зубы, и дядька потерял сознание. Похоже, надолго.

Когда он пришел в себя, то увидел лицо склонившегося над ним участкового. Вокруг сновали милиционеры, бандитов не было видно. Собравшись с силами и охнув, дядька сел, слизнул кровь с разбитых губ, потрогал синяки под глазами, потом зубы – трех как не бывало, еще четыре шаталось. В голове шумело. Такой родной в этот момент Кобель протянул ему граненый стакан с водкой.

– Прими, Максимович! – с чувством произнес он. – Легче станет!

У дядьки не то от умиления, не то от жалости к самому себе и обиды брызнули из глаз слезы. Он привычно задержал дыхание и махом, в два глотка вылил в себя водку, крякнул, чуть погодя попробовал закусить кусочком хлеба. Не получилось – больно! Но точно сразу полегчало.

Милиционеры было принялись о чем-то расспрашивать дядьку, но тому было не до разговоров. Он поднялся на ноги и стал осматривать поляну, отыскивая глазами своих обидчиков. Те стояли возле своих иномарок и выглядели растерянными. Дядька погрозил им кулаком и крикнул: «Сволочи! С черной “Волгой” тягаться слабо, на колхознике, козлы вонючие, решили отыграться!»

Дядька слышал, что обращение «козлы вонючие» для крутых – самое тяжкое оскорбление, и даже испугался собственной дерзости. Однако бандюки никак не отреагировали на него. Это подвигнуло дядьку на новое оскорбление. Он скинул до колен брючишки, трусы, повернулся к ним своей задницей и похлопал руками по тощим ягодицам. Милиционеры снисходительно посмеивались, а рэкетиры снова промолчали.

Насладившись местью, дядька надел штаны, снизошел до милиционеров и рассказал им о событиях злополучного дня. Коренастый, плотный капитан с колючим взглядом и начинающими седеть волосами потребовал описать привязанного к сосне человека.

– Чернов Женька, мужики! – удовлетворенно объявил он, выслушав дядьку, погрозил пальцем рэкетирам и прибавил: – Молодчина! Слушай, а про черную «Волгу» что-то сказать можешь?

Дядька (он вдруг ощутил собственную значимость) наморщил лоб и даже раскрыл было рот для дачи необходимых показаний. Но сразу выяснилось, что рассказывать особо нечего. В азарте погони