крошечное помещение без окон, со скромным количеством простенькой мебели внутри и полным отсутствием свободного пространства, что не лучшим образом сказывалось на состоянии Сола. На столе кто-то заботливо оставил наполненную вином чашу и деревянную тарелку с едой — старику хватило одного взгляда на нее, чтобы почувствовать поднимающуюся по горлу рвоту. Ощутив во рту неприятный привкус, предвестника опорожнения желудка, он схватил вино и выскочил на палубу, чтобы поскорее вдохнуть свежего воздуха.

Холодный морской бриз развевал надутые паруса, неся корабль к Золотым островам, на родные земли Прометея. Ночь для оказавшихся на одном борту людей выдалась насыщенной и тяжелой — большая часть из них отдыхала в трюме, пока другие продолжали работать, засыпая прямо на ходу и находясь на последнем издыхании. Однако стоило Тавуларису выйти наружу и сделать пару шагов, как десятки полных презрения взглядов уже были обращены к нему. Солдаты винили Солона в гибели собратьев, которые пожертвовали жизнями ради него, а у моряков, мысленно распрощавшимися с вознаграждением за честный труд, и у потерявшего огромные деньги из-за непроданного товара торговца вовсе не имелось ни единого повода, чтобы испытывать к нему какую-либо симпатию. «Можно подумать, будто это я предал собственное государство и нарочно устроил кровопролитие в городе», — огорчился он.

Керберос грелся на выглядывающем из-за бегущих по небу облаков солнце и с интересом рассматривал что-то в воде.

— Очнулись наконец. — Он не обернулся, распознав советника по тихим шагам и переваливающейся походке. — В один момент мне стало чудиться, будто Морфей забрал вас навсегда.

— Прощу прощения, что не оправдал ваших надежд.

— Мы прорывались из крепости сквозь сотню гвардейцев вовсе не затем, чтобы дух покинул ваше тело сейчас. Вернемся в столицу и умирайте у Ареса на руках сколь угодно, а до тех пор даже не смейте.

Вместо ответа позеленевший Сол пригубил вина, сморщившись от его кислотности.

— Вновь пьете алкоголь, пока вам нездоровится.

— Не нужно нравоучений.

— Только дурак станет учить жизни мудреца. — Кербер посмотрел в сторону носа судна, будто ожидал увидеть вдалеке что-то еще, кроме бескрайней воды и голубого небосвода. — Лишь осмелюсь попросить держаться в полном здравии хотя бы до встречи с Прометеем, иначе все жертвы окажутся напрасны, а затея обернется полным провалом.

— Мы разоблачили целый полис лжецов, снабжающих врага оружием — какие бы события не произошли дальше, путь уже проделан вовсе не зря.

— Тем не менее разгадать тайну Физе можно было куда меньшими потерями. — Мужчина заметно помрачнел.

— Вас никак мучает совесть за совершенное безрассудство?

— А у вас никак появился существенный повод поглумиться?

Некоторое время они молчали, наблюдая за бурным морем и наслаждаясь его завораживающим шумом.

— У нас не было ни единой возможности избежать трагедии — я неминуемо бы докопался до правды и получил отрезвляющую пощечину. Не взваливайте на собственные плечи весь груз ответственности за произошедшее, вы лишь форсировали события. Одна вещь мне до сих пор остается неясна. Какая нужда была идти в хозяйство в одиночку?

Керберос смутился.

— Острое желание доказать, что я способен не только махать мечом. Не знаю кому именно, но вкус нарастающей интриги и азарта пришелся мне настолько по вкусу, что я не смог уснуть ночью и не дождался назначенного времени, отправившись узнавать подробности работы ремесленников без какой-либо поддержки. Стоит признать, дело советника Ареса вовсе не так посредственно и скучно, как мне думалось. Оно требует немерено стойкости, отваги и терпения. Вы прекрасно продемонстрировали эти качества и за ужином с Зотикосом, готовясь отбиваться маленьким ножом до последнего вздоха, и в ходе сражения, проявив храбрость и находчивость, которые сохранили мою драгоценную жизнь. За такое полагается вечная благодарность.

Солон взглянул Иоанну прямо в глаза, заметив, как в них вдруг что-то изменилось. Наблюдая перед собой все того же мало привлекательного мужчину со сломанным носом, многочисленными некрасивыми шрамами и черной бородкой с проблесками седины, старик впервые почувствовал исходящие от него толики теплоты и уважения, а не холода и раздражения. Он получил поддержку, откуда совсем не ждал, и тут же расцвел, не сумев сдержать улыбки: вино сделалось вкусным, холодный ветер приятным и ласкающим кожу, а море благосклонно разгладилось.

— Мне понравилось причинять вред. Когда меч вошел в плоть противника, я испытал прежде недоступные для себя эмоции. Время замедлилось, ум прояснился, взор стал четче. Я словно испил жизненной энергии и на мгновение вернул себе молодость, которой сопутствовали юношеская страсть, наслаждение и горячее желание продолжать бой.

— Это впервые, когда вы участвовали в битве?

— И надеюсь, что в последний. Мне оказалось достаточно одного наглядного примера, чтобы кардинально поменять мнение о солдатах в целом и о вас в частности. Лишь обладающий невероятными навыками командования и являющийся непревзойденным мастером меча человек способен удостоиться чести носить статус стратега. Это настоящий талант, играючи ориентироваться в безумном кровопролитие и одновременно отдавать не лишенные смысла приказы.

— Не стану скромничать — это и есть то, что мы называем искусством войны.

— Оно, как и прочие творения Богов, безусловно, прекрасно.

Сол продолжал пить вино маленькими глотками, наслаждаясь снизошедшим на него умиротворением. Он неожиданно нашел отдушину в спутнике, которого с трудом переносил с первого дня долгого пути, и получил от него необходимые как воздух слова поддержки.

— Позвольте узнать, как завязался бой? Вас застали врасплох?

— Мы были во всеоружии. — Довольное лицо Кербероса выражало неподдельное торжество. — После того, как я сообщил Зотикосу о наших сомнениях в верности его подчиненных государству, в крепость стали незаметно прибывать воины. По двое, с внушительными временными промежутками, но постепенно их количество увеличивалось, через несколько часов дойдя до неприлично крупной цифры. Я запретил кому-либо выходить из казарм и отдал приказ готовиться к обороне — мы застали ворвавшихся внутрь солдат врасплох, перерезав им глотки. После этого мой путь лежал через гвардию в коридорах, прямиком к хоромам архонта, где проходило ваше застолье.

— Отсюда выходит, что мы квиты.

— Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но из нас вышел неплохой союз, как считаете?

— Иначе сгинули бы как остальные.

Кербер жестом попросил у советника чашу и с удовольствием опустошил ее.

— Они винят вас во всех грехах. — Иоанну указал на подчиненных. — Считают повинным в том, что потеряли друзей. Мои люди могущественны и опытны, однако некоторым из них